"Кто знает, когда чаша их терпения переполнится? И кто знает,
что они сделают?"
- Что у вас, молодой человек?
Марк положил документы в руки полноватой женщины в белом
халате.
- Сколько ждать результатов?
- Шесть месяцев.
- Простите, я не расслышал, - просунул голову прямо в окно
регистратуры.
- Шесть месяцев, - повторила медсестра.
"Вежливость и уверенность" - напомнил себе Марк.
- Скажите... - скосил глаза вправо. По эту сторону стекла
никаких перегородок не было. Дежурная "по больным" шлепала печатью
по справкам, и громко разговаривала по стационарному телефону. -
Ускорить процесс можно?
- Нет, нельзя.
- Но ведь кто-то относит стопочки документов для комиссии?
Поможете? Я в долгу не останусь. Ни перед кем.
- Молодой человек, - женщина устало вздохнула - правда, нельзя.
Никак.
"Можно, но не всем. Деньгами эту проблему не решить. Значит...
услуга за услугу. Только через связи и знакомства. Обратиться к
куратору за помощью? Встретиться с этой женщиной позже, чтобы
больше узнать? Она ведь знает, кто принимает решения? Нет, куратор
если и поможет, доверять станет меньше. Самостоятельность и
надежность дорого ценятся в наше время. А если буду поджидать эту
дамочку после работы, то закончится все, скорее всего, ночевкой за
решеткой. Остается только один вариант. И как же мне не хочется его
использовать."
- Молодой человек, что вы мне суете? Это в другое окно! - в
ответ на гневный окрик второй регистраторши, через окошко для
больных донеслось сдавленное блеяние. - Ладно, но если там за тобой
еще кто-то такой умный стоит, все по новой обходить будешь, понял?
Маша, вот, кинь себе. Там мальчик со сломанной ногой. Он эту
очередину не выстоит, - дежурная справа протянула документы коллеге
и увидела Марка. - А ты чего сюда залез? Вообще уже охамели!
- Язык у вас злой, а сердце доброе... До свидания.
Марк поспешно вытащил голову. В него упирались яростные взгляды
ожидающих. Они с остервенением оттирали в сторону всех, кто
подходил к вожделенному окошку ближе, чем на метр.
От другого окна отходил парень с переломанной ногой. Его лицо
было ярко красным, но глаза сверкали. Он даже с какой-то
извращенной радостью держался за костыль.
"Вот я отстоял в очереди три четверти суток и меня ненавидят за
то, что я задержался на минуту, вместо того, чтобы сразу уйти. А
этот парень встрял, по сути, без очереди и никто на него не злится.
Это ведь совершенно несправедливо... Но почему же я так рад этой
несправедливости?"