До сих пор удивляюсь, как среди работорговцев очутилась эта недотрога.
У двери каюты она останавливается, будто сомневаясь. Вообще мне совершенно не ясны ее отношения с членами команды. Дочь капитана… хм… Что-то не клеится в моей голове.
— Ты не хочешь туда идти? — решаю вмешаться в ход ее мыслей. — Тогда, может, и не нужно?
Иногда нужно озвучить простое решение, чтобы оно стало реальным.
— Не твоё дело, — огрызается, раздраженно нажимая на сенсор справа от входа в каюту.
Дверь с шорохом отъезжает в сторону. Святая Эллея! В ней столько ярости и упрямства.
— Я предупреждал, — качаю головой.
Девушку аж потрясывает от кипящей злости.
— «Киса», свет, — командует, переступая порог.
Освещение включается. Святая Эллея!
Перед входом на коленях стоят четыре обнажённых раба, а позади них три блондинки в обтягивающих комбинезонах. Все похожи друг на друга, как две капли воды. В руках бокалы, и, судя по взглядам, далеко не первые за сегодняшний день.
— С днем рождения, Элли!!! — блондинки поднимают бокалы вверх с поразительной для их состояния синхронностью.
Одна из них подходит и подает напиток для Эллиот. Пространные речи, поздравления и попытки заполучить меня в качестве игрушки. Оригинальное начало праздника.
Девочка определённо растеряна. Когда пленники с выдрессированным энтузиазмом пытаются целовать ей ноги, она готова бежать. Автоматически делает шаг назад, упираясь в мою спину.
Да что ж с тобой делать? Подхватываю на руки, чувствуя, как от неожиданности она проливает содержимое бокала на меня.
Невозмутимо переступаю через пленников, у дальней стены виднеется диван.
— Спасибо, — шепчет растерянно, утыкаясь в моё плечо, словно прячась.
“Не за что”, – рычу внутренне, но внешне не подаю вида.
То, что здесь происходит, совершенно выходит за грани разумного. Говорят, на «Мэджике» бывает и похлеще. Целая станция разврата, боли, страданий, здесь только маленький филиал. От этой мысли сердце сжимается до боли. Если я не успел? Если ничего уже нельзя исправить?
Блондинки развлекаются с рабами, и, глядя на них, неясно, кто большее животное. Парнишка, стонущий от невыносимой боли, или сами истязательницы, давно утратившие человеческий облик.