Ехали недолго, минут пять, и машина въехала во двор, где с
головы сняли мешок. Обычный типовой двор казенных учреждений времен
Союза — будка часового, антитаран, серое штукатуренное трехэтажное
здание.
Предъявив удостоверение, мои сопровождающие провели меня по
лестнице на второй этаж и остановились перед табличкой: Служба
безпеки України, слідчий Штик М.Г.
— Увійти, — прозвучало на осторожный стук. Внутри кабинет не
соответствовал аскетичному виду самого здания. Хорошая мебель,
кулер в углу, шкаф, заполненный бумажными папками и парой книг,
угловой диван с журнальным столиком. Качественный ковролин на полу,
заглушавший шум шагов. Сидевшему за столом мужчине было примерно
лет пятьдесят. Он напоминал киноактеров — импозантный брюнет с
первыми седыми волосами на висках. Одетый в дорогой костюм, мужчина
пах хорошим парфюмом, поигрывая сигарой в руках.
— Проходите, садитесь — палец с перстнем указал на подобие
кресла, и в сравнении с креслом хозяина это была просто табуретка,
такие были в ходу еще в начале нулевых. Табуретка, или пародия на
кресло, должна была подчеркивать никчемность сидящего на ней, где
надо было сохранять равновесие, не расслабляясь ни на секунду.
— Свободны, — обратился хозяин кабинета на русском к моим
провожатым. Когда за ними закрылась дверь, он сцепил руки перед
собой. Пристально рассматривая меня, как восьмое чудо света. Пауза
затянулась, прежде чем хозяин кабинета прервал молчание:
— Штик Микола Геннадьевич, оперативный отдел контрразведки, —
украинец сделал паузу, давая мне ответить.
— Ткачук Эдуард Сергеевич, бизнесмен.
— А может, Найденов Артур Владимирович, офицер ГРУ с отличием
закончивший военную академию? — Штик усмехнулся при виде моего лица
— при всем моем самообладании меня поразила его
информированность.
— Да-да, молодой человек, у нас очень хорошие осведомители, и мы
работаем не хуже вас, — откинувшись на спинку кресла, украинец
наслаждался произведенным эффектом. Пока Штик выдерживал
театральную паузу, мой мозг лихорадочно работал: сомнений не было,
в нашем ведомстве работал крот. То, что я отправляюсь на задание,
знал очень ограниченный круг людей. Я вспомнил слова
генерал-полковника — говорить обо всем, давать любую информацию,
кроме непосредственного задания.
— Вы правы, я Найденов, — меня всегда раздражала моя фамилия, но
мне ее дали в детском доме, потому что корзинку со мной, двух
месяцев от роду, обнаружили перед самой дверью. В корзинке лежала
солидная пачка денег и клочок бумаги, где было написано Артур
Владимирович. Имя и отчество мне оставили, а вот фамилию дали с
легкой руки санитарки.