Малышка разревелась еще больше, но я тут же принялась строить ей рожицы. Это девочке понравилось, и она стала удивленно наблюдать за мной с огромным пузырем, что надумался из ее крошечного носа. В конечном итоге мне удалось сделать так, чтобы она заинтересовалась и забыла о слезах.
Тепло моей магии согрело ее и, в конечном счете, Милиэль снова уснула, сладко перед этим зевнув.
Мелисса бросала на меня странные взгляды, но молчала.
- Я не сожалею о прожитом, но мне жаль Милиэль, - внезапно решила она поделиться со мной, своим единственным слушателем, о переживаниях, - судьба строга к ней, малышка потеряла отца, пусть еще и не поняла этого. А теперь эта пещера…
- Я понимаю вас. У меня тоже скоро будет сын. И я собираюсь дать ему только самое лучшее,- внезапно поняла для себя.
Если бы кто-то покусился на моего ребенка, я бы выцарапала глаза этому смертнику и закопала под ближайшей сосной.
Вскоре мы снова двинулись с места. Обычно если ты потерялся, лучше всего застыть и ожидать, пока тебя найдут. Но в этой ситуации такой вариант мне показался плохим. Скорее всего, нас некому искать кроме Феральда, а старика и самого наверняка надо спасать.
Через час Мелисса отобрала дочь обратно, с тревогой вглядываясь в сонное детское лицо. Ни выхода, ни деда мы так и не нашли.
- Постой! – внезапно взмахнула рукой девушка, останавливая меня. - Ты слышишь голоса?
Я отрицательно помотала головой. Мама как-то сказала: «Голоса в голове – признак визита белочки» - вдруг вспомнила я. Но все равно постаралась прислушаться. И уже спустя тридцать секунд из тишины я смогла вычленить оклики «Мелисса!» и «деточка!».
- Это Феральд! – обрадовалась я.
- Да, - кивнула эльфийка, - но он не один, с ним еще как минимум двое, они недалеко, шаги слышны даже здесь, - огорошила напоследок. – Идем!
Не успели мы сделать и нескольких шагов, как из тумана выплыла компания мужчин во главе с взволнованным дедушкой Феральдом.
- Девочки! – радостно просипел он, как только разглядел женские фигуры в проклятом тумане, - живы!
С ним были двое других мужчин, примерно годов двадцати пяти – тридцати, одеты в белые пуховики, мятные брюки, а длинные белоснежные волосы мужчин были заплетены в толстые косы, откинутые за плечи, тоненькие косички увивали виски. Мужчины были словно двое из ларца: изумрудные глаза, прямые носы, сужающиеся к кончику, выпуклые скулы. Точно братья. Или очень близкие родственники. Каждый держал перед собой по факелу.