Такое
нельзя не прикрыть пиджаком, иначе будешь выглядеть как безумный
идальго.
А, и еще
туфли. Черные. Глянцевые.
Вот она —
сущность всей твоей жизни, Даня. Вечный маневр между популяризацией
унитазов и ношением смокинга.
Короче,
когда мы вышли из комнаты, то напоминали парочку, сбежавшую со
съемок какой-нибудь тошнотворной комедии про богачей. Моя разбитая
рожа — и смокинг, ага. Впрочем, Деметра выглядела не менее
колоритно со своей полупанковской стрижкой в узком длинном платье и
сапогах, которые она не рискнула сменить на предложенные
шпильки.
А вот
Самеди вышел из своей комнаты, как истинный барон. И
галстук-бабочка, который я не стал надевать, и цилиндр — абсолютно
все смотрелось на нем, как родное. А в зубах дымила
сигара.
—
Деревенский шик! — хмыкнул он, увидев нас с Демкой.
— Чем-то
не нравятся мои сапоги? — многообещающим тоном осведомилась
богиня.
— Ни в
коем случае, — поспешил заверить ее Самеди, давая задний ход. — Я
сейчас говорю про лицо Даниила. Оно же прекрасно, как распаханное
поле весной. Столько жизни и экспрессии во всех этих ссадинах и
отеках! И вы в своих сапогах просто изумительно гармоничны рядом с
ним.
— Так
вежливо и многословно меня еще не оскорбляли, — проворчала Демка,
хоть и не удержалась от улыбки.
Тут на
лестнице появилась совершенно безликая, бледненькая женщина в
костюмчике горничной и жестом пригласила нас следовать за
собой.
Так мы
оказались в столовой.
Наверное,
это было самое аскетичное и при этом странное место в
доме.
Здесь
совершенно не было окон. Кондиционер в углу старательно создавал
ощущение свежести открытого окна, а множество свеч в причудливых
канделябрах полностью заменяли электричество.
Стены не
были украшены ничем. Просто выкрашены в черный цвет.
На столе
уже стояли закуски и поблескивали приборы на пять персон. Видимо,
господин собирался явиться с кем-то в компании, или же дворецкий не
был уверен, может ли принимать пищу Лёха и на всякий случай велел
поставить прибор и для него.
Взглянув
на стол, я почувствовал, как мой желудок судорожно
сжался.
Черт
возьми, в последний раз мы ели ночью. А сейчас, наверное, уже часов
пять следующего дня.
Сглотнув
набежавшую, как у собаки Павлова, слюну, я отвел глаза в
сторону.
И тут,
слава богу, двойные двери в конце комнаты открылись, и мы увидели
нашего знакомого дворецкого, который вез инвалидное кресло и штатив
с капельницей.