не хочет этого делать, пользуясь золотом как
отговоркой. Барон с досадой обводит взглядом аплодирующие ряды.
Лишь единицы отказывались хлопать.
Проситель преклоняет колени. Если не удалось апеллировать долгу,
единственное, что ему остается — это умолять.
— Ваше Величество, я горячо поддерживаю вашу несомненно
справедливую реформу и...
Король не дает ему договорить, недовольно отмахиваясь от слов,
словно от надоедливой мухи.
— Думаете, я нуждаюсь в поддержке какого-то захолустного
барона?
— Но я...
— Надеюсь вы больше не будете занимать мое время. Все же защищать
ваши земли — это ваша прямая обязанность, земли королевского домена
лишь временно отданы под управление, а не дарованы на вечное
владение. Если вам кажется, что мертвецы представляют угрозу, то
стоило бы взять меч и накинуться на них, а не позорить род, поджав
хвост сбегая в столицу!
Барон опускает голову, чтобы скрыть покрасневшее от унижения лицо.
Его семья всегда была верной королевскому роду, но сегодня он
впервые задумался над тем, тому ли он отдал клятву. Поклонившись,
но выходит из зала, не замечая, что из толпы аристократов за ним
следит чей-то внимательный взгляд.
Король непринужденно щелкает пальцем, после воодушевленных речей у
него пересохло в горле. Взволнованный слуга подает с подноса
бокал... но вместо привычного красного вина в нем белеет сливочный
ликер.
Дастан протягивает руку, но останавливает ее на полпути к
бокалу.
— Ликер? Не припомню, чтобы я просил именно его.
На лице слуги выступает пот. Короткое движение глазами и стоящая
рядом стража вплотную приближается к слуге. Подчеркнуто медленно
король вырывает бокал из побелевших рук.
— Впрочем, от ликера я бы тоже не отказался! Ммм, такой прекрасный,
ванильный запах... Яда. Не хочешь сперва попробовать его сам?
Гвардейцы одним движением ставят слугу на колени. Закованные в
металл пальцы разбивают губы, в попытке открыть рот. Как он не
пытался сопротивляться, шансов у него нет.
Король наклоняет бокал и скупой струйкой вливает в распятый рот
немного напитка.
— Десяток капель будет достаточно. Можешь не глотать, яд белых
гадюк смертелен, даже если просто попал в рот. — Он подает знак, и
гвардейцы отпускают слугу, отчего он без сил падает на мраморный
пол.
Он кряхтит, пытается сплюнуть напиток, но вскоре начинает
отплевывать не ликер, а свою собственную, почерневшей кровь.