– Какие мягкие! – вскричала она, пожав руки Габдуллы.
Габдулла покраснел. Они с Мансуром посмотрели друг на друга. Мансур видел, что Габдулле не терпится уйти отсюда.
– Нет, абзый, девушки нам не нужны, мы хорошо отблагодарим тебя, ты только найди нам пропавшую девушку, – сказал он, желая поскорее закончить разговор.
Его слова обидели женщин:
– Подумаешь, – сердито заговорили обе разом, – выбирают ещё! Эта ваша, небось, тоже не дочка падишаха!
Мансур пытался объяснить, в чём дело, но они не слушали его, продолжали ворчать и ругаться.
Мансур кивнул Габдулле, тот встал. Это не понравилось хозяину.
– Почему не хотите посидеть? Найдём вам других девушек.
Мансур, давно поняв, что разговаривать с этими людьми бесполезно, вынул из кармана деньги и протянул мужчине.
– Вот, абзый, мы побеспокоили тебя.
При виде денег настроение женщин изменилось, они стали хватать Мансура с Габдуллой за руки и канючить:
– Уж посидите, миленькие, ещё, посидите…
Видя, что Габдулла с Мансуром уходят, не обращая на них внимания, обе закричали вслед:
– У-у, шакирды! Нищие шакирды!
Габдулла расправив грудь, с жадностью глотал холодный свежий воздух, который после вонючего подвала казался очень приятным. Чтобы избавиться от гнетущего впечатления, он быстрыми шагами пошёл в дальний конец двора. Опять стали открываться двери, и во двор высыпали знакомые уже обитатели трущобы. Габдулла с Мансуром остановились посреди двора, не зная, как ещё надо говорить с этими людьми, чтобы хоть что-то узнать, и снова оказались в кольце нищих. Тут какая-то молодая женщина протиснулась к Габдулле и выпалила:
– Здравствуй, прекрасный юноша, пошли к нам!
Габдулла обернулся и увидел перед собой довольно смазливую молодушку. Ему показалось, что раньше он уже где-то видел её и даже разговаривал. Он спросил:
– Ты знаешь меня?
– Ну вот ещё, – воскликнула она. – Как же тебя не знать! Ведь ты Габдулла-бай.
Её слова подействовали на сброд как разряд электрического тока. Все вдруг оживились и уставились на женщину. Новость в одно мгновение облетела нищенское захолустье, теперь каждый знал, что явился сам Габдулла-бай и ищет какую-то бедную девушку.
Габдулла вдруг вспомнил, что видел эту женщину у себя во дворе, и покраснел, подумав, сколько же подобных женщин прошло через его руки. И чем больше их было, тем больше они становились похожи друг на друга. И вот уже черты всех этих женщин, служанок, девушек-побирушек будто слились в облике одной, огромной женщины. Эта особа в лохмотьях, с нарумяненными щеками, с голодными мокрыми от слёз глазами, распространяющая запах дешёвого одеколона, казалось, стояла в позе человека, приготовившегося драться с ним. Её огромные глаза горели ненавистью, в грязных лохмотьях таились заразные болезни, готовые перекинуться на него.