К слову, мужчина говорил с заметным
американским акцентом:
— Мой босс передал тебе последнее
предложение. Или ты становишься его женой, или пеняй на себя.
— Лучше я сдохну! — в гневе
выкрикнула девушка.
— О, убивать тебя никто не просил. Мы
сначала пустим тебя по кругу, а потом пустим слухи по всему городу,
что наследница старинного и уважаемого рода обесчещена в особо
грубой форме. Так что лучше соглашайся...
— Вы не посмеете! — дерзость в голосе
сменилась первобытным страхом.
— Да неужели? Ну-ка, парни, задерите
ей подол...
— Господа, — я вышел под тусклый свет
газового фонаря. — Чем это вы тут занимаетесь?
Их было пятеро — все усатые, в
старомодных тройках и котелках, а на рожи — типичные бандиты из
вестернов. Двое прижимали к стене запястья весьма симпатичной
девушки с растрепанными медными волосами.
Белую блузку разорвали на небольшой,
но крепкой груди, и та же участь готовилась для длинной алой юбки,
за которую ухватились еще двое подонков. Последний — самый рослый,
усатый и в широкополой шляпе, командовал процессом, а при моем
появлении первым шагнул вперед и вытащил из-за голенища охотничий
кинжал.
— Зря ты сюда явился, — прорычал
главарь. — Боссу свидетели не нужны. Эй, парни!
Преступная шваль толкнула пленницу в
угол между стенами и встала рядом со здоровяком. В кривых ухмылках
засверкали золотые зубы, а в руках — тяжелые ножи, кастеты и
дубинки.
— Хм, ни одного пистолета? — я пожал
плечами и подбросил на ладони своего «Акелу». — Тогда и я патроны
тратить не буду. Ну-с, кто первый?
— Да кем ты себя возомнил, щегол? —
набычился один бандюк и крепче сжал рукоять. — Я порежу тебя, как
свинью, и брошу на съеденье крысам.
Он рванул вперед и занес кулак над
головой. Удар дурака — прием известный, и название свое получил не
просто так. Несмотря на рост под метр девяносто и развитую
мускулатуру, я развивал скорость и ловкость, а не грубую силу. И
всем видам спорта предпочитал кросс-фит, триатлон и каратэ, так что
ожиревший сорокалетний боров не вызвал у меня ничего, кроме
усмешки.
Быстрее ветра скользнул под
занесенный локоть и на ходу пропорол выродку бок — да так, что гад
аж хрюкнул от удивления. Не дав ему развернуться, взял нож обратным
хватом и молниеносными уколами прошелся от печени до лопатки,
каждый раз всаживая вороненый обоюдоострый клинок на всю длину. И
после пяти проникающих ранений кабан рухнул на колени, а я
отточенным движением вонзил острие в основание черепа, не сводя
насмешливого взгляда с оставшихся противников.