По-честному говоря, на месте деревьев я не стал бы заботиться о человекоподобных. Уж слишком жестокими они были. И, наверное, умер бы от унижения и тоски. Но – деревья продолжали расти! Они были духовно выше, благороднее меня: сущие ангелы! Варварство человекоподобных деревья воспринимали как шалости малых детей. И, подобно неразумно любящим родителям, продолжали давать человекоподобным тень, отдавали свою плоть на строительство жилищ и даже, поглощая вредные выделения человекоподобных, выдыхали в атмосферу живительные газы! Самоотверженности деревьев не было предела.
Но – человекоподобные продолжал безумствовать. Деревья безропотно, с молитвой гибли от их действий одно за другим. Деревья просили великое Непостижимое простить человекоподобных, не уничтожать их. Непостижимое ничего не отвечало, только грустно улыбалось. Оно знало, что человекоподобные уничтожат сами себя. И с любовью принимало убитые деревья в Свой райский сад.
И вот, наконец, на планете U осталось единственное дерево. Ему было несколько тысяч лет. Его ветви отмирали одна за другой. Человекоподобные уже не издевались над Последним деревом. О нём заботились, его лечили… Но было уже слишком поздно. Настало время, когда на оставшейся живой веточке не выросло ни одного листика… Дерево умерло. Задыхаясь, гибли и человекоподобные. Жизнь на планете U прекратилась.
…Вы что подумали, я осудил человекоподобных и прочитал вам мораль? – Отнюдь: в случившемся была святая воля великого Непостижимого и о деревьях, и о человекоподобных, и о самой планете U… Почему?! – Ну, об этом уж не нам с вами судить.
Однажды – это было ещё в земной жизни – я превратился в туман: стал серым, влажным, прохладным и бесформенным… Помню чувство тревоги… Быть облаком странно…
Не знаю, почему и откуда я взялся. Но обнаружил себя на холме. Удержаться на нём не получилось. И я потёк в более низкое место…
Жить бестелесным – замечательно!.. Но я испытывал заметную досаду оттого, что, что сознание было неясным, нечто затемняло его. Что и почему – понять не мог…
Кустарник, колючие сорняки и деревья меня не царапали. Наоборот, я с нежностью их обнимал. И, как казалось, растения отвечали мне тем же. Я волочился по земле – и она меня не царапала. И на земле, и на растениях я оставлял частички своей сущности – дарил им влагу. Они пили меня!.. Такое наверное чувствует кормящая мать… Но мать не исчезает. Она питается и восстанавливает силы. Мои – не восстанавливались… Не могу сказать, чтобы это огорчало. Просто нарастало ощущение слабости, истомы, сонливости и какого-то особого блаженного покоя.