— Мигель, подожди, — Туссен аккуратно положил руку Мигелю на
плечо. Я чувствовал, что эта ладонь легко может сломать Мигелю
ключицу.
— Фьююююююииииить, — засвистел Ибойбоса.
— Фьють, фьють, ответил ему Туссен. — Мигель, я попросил
Ибойбосу обсвистеть все деревни, чтобы к закату все мужчины
собрались в нашем священном месте. С его помощью нам не придется
идти лично к каждому. Свист жрецов самый умелый и эффективный. Нам
останется только встретиться с вождем.
Мигель поморщился от недоверия, но логичное, в его глазах,
объяснение его немного успокоило. Хоть он все еще недоверчиво
поглядывал на всех нас. Мы двинулись в сторону деревни. Я не
представлял, как нам удастся избежать разоблачения и что мы будем
делать с Мигелем дальше, но сдаваться мне совсем не хотелось. Чтобы
не выдать своего беспокойства, я перебирал в голове всех мужчин,
покинувших когда-то Ченерфе в поисках чего-то большего. Я вспомнил
отца Туссена и своего отца. Столько теплых воспоминаний осталось у
меня об этом человеке. Неужели я дам всем своим уплывшим
соплеменникам просто пропасть на чужой земле? Неужели я позволю
этим воспоминаниям просто растаять? От бессилия защемило в груди.
Но тут я заметил залитую оранжевым цветом поляну...
«Смотрите! Земля горит», — крикнул отец Туссена, когда мы,
маленькие, подымались с ним в горы. Он часто брал нас с собой, хотя
другие отцы не особенно любили проводить время с детьми. Мы
отпрыгнули и рванули куда глаза глядят, а он стоял и громко хохотал
над нами. Мы обернулись на него, он улыбнулся. А потом сорвал
горсть ослепительно оранжевых цветков, положил их себе в рот и
принялся смачно жевать. Он морщился, но все равно измельчал их
зубами, а затем тяжело сглотнул. Мы подбежали и тоже стали рвать
цветы, но тогда он сделался очень строгим и сказал, что детям
нельзя их есть, иначе они не вырастут. Вырасти мы хотели очень
сильно и поскорее, поэтому к цветкам больше не прикасались. Потом,
когда отец Туссена отплыл вместе с другими гуанчи на корабле, мы
попробовали, наверное, из отчаяния. Мы были почти взрослыми. Туссен
бунтовал и скучал по отцу, а я просто всегда поддерживал любые его,
даже самые бредовые, идеи. Мы наелись огненных цветов. Поначалу
ничего не происходило и мы направились в сторону дома — уже
темнело.
Неожиданно нами овладела какая-то особенная уверенность.
Казалось, что мир вокруг стал таким доброжелательным. Страхи,
сомнения, стыд и вина перестали существовать. Осталось только
незримое благоденствие. Отсутствие бдительности чуть не сыграло с
нами злую шутку. Увидев ядовитую змею, мы подбежали к ней, полные
решимости с ней заговорить и абсолютно уверенные, что она нас
поймет. Заигравшись, мы разозлили змею, и она напала. Наверное,
страх победил действие цветка. К нам снова вернулась трезвость, а
вместе с ней и сомнения.