Толпа заметалась. Заразное сомнение будто переходило из одной
головы в другую. Ропот недоумения, страх, неверие — я видел
недавнего себя в их глазах. И только глаза вождя Атасара смотрели
на меня с цепким спокойствием, изучали. Я с готовностью встретил
его пронзающий взгляд, расправив плечи и грудь, будто мог
подставить сердце, в котором не было ни капли лжи, для изучения.
Когда он отвел от меня взгляд, я уже знал, что он скажет.
— Дети, в джунглях, что мы называем домом, зреет непогода.
Чужаки, пришедшие на наши земли, чтобы украсть не только богатства,
но и души наших предков. Они распространяют свою тень над нами. Но
эта тень не омрачит наш светлый остров,- вождь Атасар проговорил
силой, речь его звучала как гром в тишине. Шепот ветра прошел
сквозь деревья, словно призывая к борьбе. Один из гуанчи поднял
руку с вопросом в глазах.
— Но, вождь Атасар, они могущественны, их оружие — как молния.
Мы не можем противостоять им.
— Их сила основана на нашем страхе, на нашем разделении. Вместе
мы способны противостоять врагу. Мы не побоимся сражаться за свою
свободу. Разве может мы, гуанчи, потомки Атлантов, проиграть
пришельцам? Это не наша судьба, жить вдали от острова. Наша светлая
богиня с нами, она подарит нам силу.
Ропот стих, и что-то неуловимо переменилось в толпе. Разные лица
гуанчей вдруг сделались единой ожесточенной маской. Закатное солнце
осветило это единое лицо, полное решимости. В сумерках джунглей
зазвучала мелодия сопротивления, и сердца гуанчи наполнились силой,
необходимой для противостояния пришельцам. Страха в эту секунду не
было в наших сердцах.
***
Ночной лес зашевелился, когда мы вышли к кораблю и лагерю
пришельцев. Мы притаились в кустах, и казалось, звуки войны
заполнили влажный воздух джунглей. Туссен, наш предводитель,
уговоривший Гуайоту отпустить его к племени, стоял впереди,
раздавая шепотом команды воинам.
Я чувствовал древнюю связь с этими лесами. Они были нашим домом.
И мы готовились защищать его любой ценой. Вождь разделил племя на 4
группы. Вождь руководил центральной группой, там были самые
отчаянные и сильные мужчины. Вождь выбирал себе людей по
агрессивности и бесстрашию, и наверное, поэтому меня к ним не
взяли, хотя я очень рвался биться в первых рядах. Может, потому,
что хотел снять с себя клеймо труса, а, может, хотел лично
отомстить Мигелю за унижения и темницу. Но все же я принял решение
вождя.