Их руки были испещрены длинными шрамами, прорезанными бечевой и
сетями.
Чувствовалось, что глубокие морщины – на шеях, лицах и особенно
в уголках глаз, появились от ежедневной тяжелой работы в море.
Так бывает у тех работяг, которые постоянно на солнце морщатся
от напряжения и чрезмерной физической нагрузки.
В их облике было, что-то величественное и благородное, сродни
древнеримским статуям.
Самый старший лет шестидесяти, с мясистым лицом, был лыс,
кривонос и похож на сенатора Марка Порция Катона. Он отдавал
короткие распоряжения, которые мгновенно выполняли другие рыбаки. С
нами он был немногословен, и мне казалось, что он знает что такое
испытать отчаяние, плавая в открытом море.
Я уже позвонил в свою контору ОСВОДа и сообщил, что мы живы и
находимся в безопасности у рыбаков. Николай Иванович кричал в
трубку от радости и рассказывал, что он всех поставил на уши вплоть
до председателя Горисполкома и его замов. Я ухмыльнулся, услышав
это. Вот Солдатенко обрадовался бы, если бы я с Леной и Ниязовым не
выплыли.
Потом Николай Иванович пообещал связаться с ОСВОДовцами в Керчи,
чтобы в ближайшее время и выслать за нами машину.
Мне предложили водки для того чтобы согреться, но я
отказался.Знал, что это не более, чем миф – спиртное не согревает
при переохлаждении.
Приём водки после многочасового пребывания в холодной воде лишь
на короткое время даст ощущение тепла, но теплопотери при этом
возрастут - сначала кровь начинает перемещаться быстрее и энергии
тратится больше.
Человеку кажется, что ему стало теплее, но потом сосуды резко
сужаются и озноб начинает колотить с новой силой.
Лена тоже отказалась. Ее буквально занесли в это маленькое
помещение. Она была совсем без сил. С нее стянули мокрый
гидрокостюм, великолепный влажный комплект немецкого нижнего белья
моряков – нательную рубашку с длинным рукавом и кальсоны
великолепного матросского нижнего белья, ГДРовского покроя.
Она совершенно не стеснялась и была безразлична к тому, что ее
переодевали два незнакомых мужчины. В этой ситуации никто не
среагировал обратил внимание на обнаженное и обессиленное женское
тело. Включился, какой-то особый, людской инстинкт взаимовыручки и
сочувствия. Ее заслонили от мужских глаз, хотя все и так
отвернулись.
Не то, чтобы меня это поразило. Я не был в состоянии в думать и
анализировать действия окружающих людей в тот момент. Я это всё
понял позже. Когда картина пребывания в рыбацком хозблок после
спасения, многократно всплывала в моей памяти.