- Почему так долго? – я гипнотизировала дверь до боли в глазах.
- Милена, там работает отличный врач, старый друг нашего отца. Если бы… - Миша запнулся. – Он бы вышел и сообщил. Значит, Марк пока жив.
Пока…
Почему он так сказал?
Боль снова прострелила грудную клетку, а слезы, подступившие к глазам, размазали больничный коридор.
- Василий Владимирович, - подорвался Миша, когда чертовы двери наконец-то открылись.
- Присядь, - положил ему руку на плечо мужчина в хирургическом костюме и перевел взгляд на меня: - Жена?
Я кивнула, боясь и ожидая слов, которые могут стать или моим спасением, или моим приговором.
- Мишань, - врач говорил с сочувствием, и я даже дышать перестала. – Марк сильный мужик, но не думаю, что он выкарабкается. Слишком долго продлилась клиническая смерть. За его организм работают аппараты, и вам надо решить, сколько это будет продолжаться. Я слишком много повидал, чтобы верить в чудо.
Что он сейчас сказал? Что мой муж одновременно жив и мертв?
Миша выглядел растерянным, а я в тот момент собралась. Поняла, что если есть хоть один шанс, то я его использую. В чудо я, может, тоже не верила, но верила в нас.
- Можно его увидеть? – спросила я спокойно, чем вызвала удивление и у врача, и у Миши.
- Он в реанимации, но ладно, я сделаю для вас исключение…
Меня раздражал звук приборов, жалостливый взгляд медсестры за стеклом и провода, похожие на змей.
- Давайте только недолго, - попросил врач и, дождавшись моего кивка, вышел, прикрыв за собой дверь.
Я сжала ладонь Марка и сказала дрогнувшим голосом:
- Вернись ко мне, любимый. Я буду дышать за нас двоих. Мое сердце будет биться и за твое. Ты мне обещал навсегда, а сейчас бросаешь? Не поступай так со мной.
Прибор заверещал еще сильнее, и медсестра теперь уже с удивленным взглядом бросилась ко мне.
- Вы что-то трогали? – спросила она.
За ней в реанимацию пришел и Василий Владимирович, посмотрел на показатели и покачал головой.
- Что? – спросила я.
Врач с медсестрой переглянулись, и он сказал уже мне:
- Любовь сильнее смерти…
- Меня, кажется, хотят убить, - говорю Марку, и он удивленно на меня смотрит.
Не верит.
Я знаю каждый его взгляд, каждое движение. Помню, что они означают. Наверное, что бы я ни сказала, как бы ни пыталась убедить Марка, он не поверит просто потому, что не хочет.