Горело все… что прошло.
Я смотрел в глаза Милены и не верил, что она могла так поступить с нами.
А ведь была у нас когда-то маленькая квартирка на окраине города, где мы были счастливы. И она осталась – я хотел сохранить тот островок счастья… Но и в этом доме счастье тоже было, а я его сжигал вместе с собой.
- Марк, возьми хоть плед из машины, - хлопнул меня по плечу Миша.
- И без того жарко, - усмехнулся я и снова сделал глоток.
Милена… Я готов был царапать землю и жрать ее, лишь бы все то дерьмо оказалось ложью.
Но все горело… Абсолютно все.
- Марк, уже вызвали пожарных.
- Нет! – заорал я, опускаясь на сырую после дождя землю. – Никого не пущу, пока не сгорит. Дотла, до конца любого воспоминания…
Миша забрал у меня бутылку и тоже сделал глоток, печально качая головой:
- Кто ж мог подумать, что все так обернется.
- Заткнись!
- Марк, тебе надо взять себя в руки. Я понимаю, что ты любил ее, но…
Любил? Странно думать об этом в прошедшем времени. Я люблю ее, несмотря ни на что. Сердце с головой где-то разминулись и теперь идут разными дорогами.
Сегодня мне надо все выплеснуть, а завтра я соберусь и стану хладнокровным и бесчувственным. Закрою все эмоции на замок и выброшу ключ…
Твою мать! Эта женщина меня сводит с ума одним своим присутствием.
Сжимаю пальцы, потому что желание дотронуться до ее щеки становится почти до артрита болезненным.
Помощь? Она просит помощи?
Сгорело все, сгорело. В тот день, который некстати вспомнил, в который был слабым.
- Марк, - Милена снова произносит мое имя только так, как она умеет.
- Закрой рот!
Снова воспоминания. Тот пепел, что я похоронил одновременно с домом, с последним угольком, как чертова птица феникс.
Милена догорала во мне вместе с остатками ярости и боли.
«Надо быть равнодушным», - повторял я себе.
Протягиваю руку и задерживаю возле шеи. Как она мне нравилась… Каждая эмоция именно на шее – возбуждение, напряжение, радость.
Идеальная женщина, о которой мечтал бы любой.
- Марк, пожалуйста! Просто выслушай меня.
Ее голос такой же – все такое же! Моя память, боль. Девочка, которая стала красивой женщиной. Со мной она такой стала.
- Идем, - я соглашаюсь, забывая, как Милена умеет на меня действовать.
Нам нельзя оставаться в закрытой комнате, нам нельзя приближаться друг к другу. Это наркотик. Только развяжешься после подшивки, как доза нужна будет постоянно.