Штольц удивленно округлил глаза.
- Нет, конечно, Вера! Я не знаю эту
женщину, - и досадливо поморщился.
Влада слов ребенка не расслышала за
гомоном людской толпы и шумом саней по снегу, но по устремленному взгляду
мужчины на неё поняла, что разговор они вели о ней. Вера вновь посмотрела на
журналистку и разочарованно вздохнула.
- Она красивая, дядя Герман, я пойду
к маме, - и, отпустив руку Штольца, побежала в сторону Есении и Архипа.
Влада, проследив за убегающей
девочкой, собралась с духом и пошла навстречу к Штольцу.
- Вы Герман Фридрихович? – певчим
голосом обратилась к нему издалека, волнуясь, что мужчина отвернется и придётся
за ним бежать.
- Да я, с кем имею честь общаться? –
произнес он недоверчиво.
- Простите, не представилась, -
кокетливо взмахнула ресницами. – Меня зовут Влада Сергеевна и я репортер. Хочу
взять интервью для журнала “Дело и досуг мен”, - сделав два шага, приблизилась,
обдав Штольца ароматом цветочных духов. – Господин Тукаев сослался на Вас, а
сам он очень занят, - и обернулась на стоящего за ограждением Архипа.
Герман невольно проследил за ее
взглядом, встретившись с двумя парами искрящихся глаз и понял, что Есения и
Архип коварно скинули на него ушлую журналистку и теперь глядя на него,
веселятся.
- Так Вы мне уделите время? –
настойчиво произнесла Влада, чувствуя себя лишней на этом празднике.
Герман страдальчески закатил глаза,
но вновь посмотрев на Заеву, согласно кивнул.
- Уделю. Но позже. Праздник в
разгаре, - указал рукой на действие в центре площадки.
- Да, да, конечно, - и обратилась к
фоторепортеру, маячившему позади. – Олег, я замерзла, пройдем в машину, пока
оленеводы соревнуются.
Штольц смотрел вслед уходящей паре,
считая сколько шагов и как делает горожанка, скользя по насту, отметив, как ее
придерживает мужчина за локоть.
"Интересно они спят? Квач, (чушь с
немецкого) на кой мне нужно это знать?" – тряхнув головой, пошел к Тукаеву.
- Ну что, Штольц, не уговорила тебя
дамочка на откровенность? – поддел его Архип. – Поделись с девой как проводишь
будни и досуг.
Есения рассмеялась над
страдальческим выражением лица Германа.
- Я согласился, - тяжело вздохнул
Штольц. – Но что могу говорить, а какая информация под запретом это тебе
решать, Хип, - серьезно посмотрел в глаза напарнику.