Тропа была неширокой и извилистой — то и дело огибала камни.
Трава была кое-где выбита до песчаной земли. Уазик бы сейчас —
самое то. Или буханку.
Я не спеша прошлёпал мимо колдуна, но он на меня даже и не
посмотрел. Встал, ругаясь, и поплёлся к волкам.
Мешок у него был, и немаленький. Это хорошо, что он его у камня
оставил.
Воины — двое стояли поперёк тропы, словно документы собрались
проверять, — тоже скользнули по мне ленивыми взглядами. И
останавливать не стали.
Неинтересный я был путник — мелки, нищий, грязный.
Пришлось остановиться самому.
— Дяденьки, дайте лепёшку! — попросил я жалобно. — Два дня
ничего не ел!
— А ну, брысь отсюда, щенок! — «Дяденька» уставился на меня
неласково.
Ага, щас. Я сделал вид, что рад и такому вниманию, и подался к
воину, заговорившему со мной, пытаясь ухватить за рукав.
— Лепёшку! Самую маленькую корочку!
— Да ты знаешь, сколько сейчас стоит ячмень? — разозлился
«дяденька», отталкивая меня.
Я шлёпнулся на дорогу.
— А что такое «стоит», дяденька? — спросил я ещё жалобней.
— Во, дикари! — рассмеялся второй воин, что не участвовал в
нашем диалоге, и подошёл поближе, посмотреть на меня, уродца.
— Вот, гляди парень, — он развязал мешочек на поясе и вынул,
блеснувший серебром неровный кругляш. — Вот деньга. У кого есть
деньга — тому дадут поесть, у кого нет — тому не дадут.
Я вскочил.
— Какая красивая!
— Пшёл вон, дикарь! — рассмеялся воин и подался вперед, чтобы
оттолкнуть меня.
Этот стоял удобнее. Да и второй был достаточно близко.
Я выхватил у него из-за пояса знакомый уже изогнутый
однолезвийный меч. И следующим движением разрубил его хозяина почти
пополам.
Воин даже не вскрикнул: сипло выпустил воздух и рухнул на тропу.
Хороший оказался меч. Лучше моего первого.
Второй воин всё-таки успел достать из ножен оружие. Я громко
свистнул и кинулся ему в ноги.
За камнями, где колдун пытался угомонить волков, раздался
душераздирающий рёв, визг и человеческие вопли.
Запахло палёной шерстью.
Я вскочил и ударил мечом, не оборачиваясь. Был у Камая и такой
финт, а я — дико торопился.
— Эй, колдун! — заорал я. — Обернись ко мне, тварь! Хватит
издеваться над безобидными волками!
Колдун и в самом деле решил расправиться со взбесившимися вдруг
ездовыми. Все трое крылатых волков лежали на траве обожжённые, в
агонии подёргивая лапами.