Ранее запланированные дела, видимо, придется отменить. Кроме
одного, самого неприятного – календарь показывает, что пришло время
для очередной попытки. Так что ближе к вечеру я наберусь духу и
спущусь в подпол, в клеть, где живет ОНА. Свяжу её как обычно, чтоб
она не могла причинить мне вреда, а потом займусь с ней тем, что не
назвать уже ни любовью, ни сексом.
Возможно, мне не стоит писать об этом в дневнике, чтобы не
выглядеть монстром. Но я обещал себе быть честным в своих записках.
И я должен.
Я должен рассказать всю правду.
Я все еще надеюсь, что эти слова прочитает хоть кто-нибудь,
кроме меня.
* * *
Меня зовут Брюс. Вообще-то я Борис Русов, поэтому в школе меня
дразнили Брусом. Но в универе Брус превратился в Брюса, и я, честно
сказать, был очень доволен таким обращением.
Три дня назад мне исполнилось сорок два года, и я всё никак не
привыкну к своему возрасту. Я удивляюсь и пугаюсь, когда считаю
прожитые лета и зимы. Мне всё кажется, что я не могу быть старше
тридцати пяти лет. Но отражение в зеркале говорит об обратном – мне
сорок два года, и я уже стар. Я бородат и сед, у меня кустистые
брови и пористый рыхлый нос с красными жилками и черными точками. Я
еще довольно силен, но по утрам у меня болят ноги, а вечерами ноет
поясница. У меня много забавных привычек: я проговариваю вслух свои
мысли, я веду беседы с собаками, я обращаюсь к Богу, в которого,
кажется, не верю.
Сейчас я пишу этот дневник и каждое слово, каждое предложение
громко зачитываю вслух, пробуя его на язык. Я не гений словесности,
но мне нравится то, что у меня получается.
За окном ночь. Над моим столом едва теплится светодиодная
матрица от электрического фонаря. На кухонке за перегородкой
возятся мыши. В моей руке карандаш, передо мной раскрытая тетрадь в
клетку. Я думаю о последних событиях, я смотрю на исписанные листы
и понимаю, что должен теперь многое переписать заново.
Я обязан завершить работу.
Я хочу рассказать свою историю полностью, ничего не утаивая. Это
будет новое Евангелие.
И я передам его своим детям, если они у меня родятся.
* * *
Предчувствие не обмануло меня в тот жаркий июльский день.
Гоблины пришли не одни. Вечером, когда я уже сделал все дела и
поднялся из подполья, перед избой вдруг громко, но боязливо залаяли
собаки. И только я схватился за оружие, гадая, что могло их
потревожить, как в дверь моего дома постучали.