Физик нехотя оторвался от своего занятия и с хмурым лицом
направился в сторону леса, даже не посмотрев на Любу. Это
напрягало, но надо было держать себя в руках и вливаться, если она
хотела остаться. Люба без слов, только благодаря кивку Матери,
поняла, что ей нужно следовать за ним. Дорога в лес уходила
узенькой тропкой между большими валунами. Там легко было
поскользнуться, но Физик ловко обходил все опасные места точно
ходил этим маршрутом уже множество раз. Через несколько минут они
преодолели полосу камней и вышли в хвойный лес. Земля была покрыта
густым ковром опавших иголок и маленьких веточек. И снова ощущалась
эта тягучесть, но теперь в земле. Любе казалось, что они идут по
болотным кочкам и вот-вот провалятся. Но они шли дальше, никуда не
падая, и собирали отпавшие ветки.
– Ветки клади на поляне, оттуда понесем потом, – сказал ей
Физик. В этом месте гуща леса немного разряжалась и образовывалась
небольшая поляна. На ней где-то за час была сложена большая куча
хвороста.
Блуждая в окрестностях в поисках хороших веток, Люба перебивала
чувство голода мыслями о том, что же здесь делают эти ребята.
“Очевидно, что все они не самые обычные... И, кажется, что все
здесь по своей воле. Не похоже, что они хотят уйти. Удивительно,
как они тут все наладили – и дрова, и еда, и житие. Даже не
назовешь их детьми. Где же их родители? Может быть они здесь с
рождения, в этой деревне? И однажды с остальными жителями что-то
случилось... Болезнь или обвал может какой... В таких деревнях и
так не много людей обычно проживает.”
– Теперь достаточно. Помоги сетку расстелить, – бурчание Физика
вырвало Любу из этих мыслей. Он достал из кармана две большие
сетки, сплетенные из всего подряд: проволоки, бечевки, забытых
шнурков, каких-то тросиков и сухой травы. Они сложили в сетки
хворост и понесли в деревню. Из-за ноши и подступающего голода путь
обратно казался длиннее, но вскоре впереди показались домики и дым
от костра.
Все ребята уже рассаживались на бревнах. Чернобровая девчушка в
длинной юбке и меховом жилете напевала какую-то чарующую мелодию.
Она стояла близко к огню, и Любе было хорошо видно, как она слегка
кружится и притопывает. Все ее естество будто бы пело вместе с ее
голосом. Зрелище было магическое и пьянящее.
Когда Люба сложила набранный хворост в сторону и подошла ближе,
лицо ее осветилось, и наступила тишина. Только костер потрескивал и
ветер гулял в горах. На Любу внимательно смотрели семь пар
глаз.