Мне нравился его высокий рост, привлекательная внешность, и
чувством юмора вроде тоже восхищалась в самом начале…
Сейчас четко осознаю, что благосостояние Тима стояло на самом
последнем месте в моей таблице его положительных качеств.
Я даже его фамилию к себе примеряла — Владислава Матецкая. И
один раз думала о том, какие у нас могут получиться совместные
дети…
Стыдно так…
— Что писать?
— Прости меня, дорогой Тим. Я очень перед тобой виновата. Сделаю
все, что прикажешь, только лишь бы загладить свою вину.
Я ведь поначалу даже успеваю написать «прости» и только потом
осознаю, что творю и что этому козлу от меня требуется.
Я еще раз щелкаю ручкой и вообще ее кладу на стол, рядом с
ежедневником.
— Ира, — кричит Тим своей секретарше, — закрой дверь в мой
кабинет.
Девушка послушно выполняет требование директора, а я как в
замедленной съемке фиксирую, что это закрывается не дверь, а словно
решетка камеры.
Вздрагиваю при щелчке замка.
Потому что Матецкий не поленился встать и сделать это
самостоятельно.
— Влад, чего сидим?
— Я не понимаю вас, Тимофей Антонович…
— Все ты понимаешь, просто дурой прикидываешься. Значит,
Ржевскому перепало, а меня обломала? Так не пойдет.
Я с жалостью смотрю на закрытую дверь и понимаю, что без работы
я теперь точно останусь, потому что Матецкий просто так не выпустит
меня отсюда по доброй воле.
Я же так надеялась, что меня сегодня рассчитают. Где-то глубоко
в душе верила, что все судьбоносные решения уже приняты сами собой.
И что мне остается их только принять и свыкнуться.
Мягкотелая дурында! Сама ведь могла пойти в отдел кадров и
написать это простое заявление на увольнение, а я сидела и ждала,
вот и дождалась.
Матецкий не теряет времени даром, подходит ко мне вплотную и
дергает ремень на своих брюках.
— Только играем теперь по моим правилам, Влада.
— Конечно, — киваю я благосклонно, а сама украдкой осматриваюсь,
где можно что-нибудь ухватить потяжелее.
Тим берет меня за подбородок и хищным взглядом блуждает по моим
губам, а затем проводит большим пальцем по нижней, немного
припухшей.
Я морщусь от такого личного прикосновения и отстраняюсь.
— Голова болит, — выдаю тут же. — Кружится с самого утра, и
тошнит.
Матецкий смотрит с недоверием, проверяет, вру или прикидываюсь.
Я для наглядности тяну воздух ноздрями и глубоко дышу.