Фиктивная жена генерального - страница 60

Шрифт
Интервал



***

— Жалобы?

И вот как-то я не понимаю вопроса врача. Стою и туплю. Я вот что сейчас должна делать, спрашивать у Зайчика, на что он жалуется? А как это вообще?

— Простите, — тут уже теряется врач, — вы меня услышали?

Я киваю. Молча.

— С вами пришел кто-то, кто может вам перевести вопросы? — зачем-то тянет гласные врач, округляя глаза под линзами очков, и я невольно вспоминаю о девочке Лизе, с которой познакомилась только что.

— Я не немая, — отмираю и начинаю говорить.

— Что же вы комедию ломаете? Раздевайте ребенка.

Я снимаю шапочку, расстегиваю плюшевую курточку Мирона. По мне, он весьма уже раздет. Да и на улице совсем не лето.

— Догола раздеваем… — терпеливо проговаривает Лидия Григорьевна, педиатр.

И мне становится страшно в этот момент… Дома я умею раздевать Зайчика, иногда, вернее, это случается, но не всегда успешно. Да и сноровки еще нет определенной. Но деваться некуда. Сама вызвалась.

С замирающим сердцем я снимаю абсолютно все с Мирона. Он немного кривит свое личико и затем, краснея, явно собирается уже заплакать.

— Ему холодно, — жалобно проговариваю и с осуждением смотрю на педиатра.

Врач игнорирует мои жалостливые высказывания с нотками упрека, снимает с шеи стетоскоп и начинает прикладывать его к маленькой грудке, прослушивая сердцебиение Зайчика.

А Мирону не нравится осмотр. Он громко сопротивляется происходящему. Кричит, сучит ножками, а я просто стою за спиной врача, понимая, что сейчас грохнусь в обморок.

— Лидия Григорьевна, а можно побыстрее. Вы видите, ребенок плачет?!

— Берите его и кладите на весы, — врач отдает приказ, игнорируя мои вопросы.

Совершенно уверовав в жестокость и бессердечность врача, я кладу Зайчика на весы поверх мягкой пеленки.

Женщина смотрит на результаты и с хмурым лицом записывает что-то в карту Зайчика, дополнительно занося все данные в компьютер.

— Маленькая прибавка, вы что, ребенка совсем не кормите?

— Кормим, как и положено по инструкции, указанной на банке со смесью.

— Смесь меняем. Через две недели на контрольное взвешивание. Триста граммов в его возрасте — это очень низкие показатели…

— Хорошо, — выдаю расстроенно.

И почему-то в этот момент ловлю себя на мысли, что испытываю чувство неприязни к матери Зайчика. Как она вообще может спокойно где-то находиться, зная, что ее ребенок на попечении у чужих людей? И где же ее материнские инстинкты?