Митрич в обозримом будущем будет
поскуливать, прося денег или спиртного, но Миша станет железно
непреклонен. К тому дорогой Ич на новый год дежурил в кочегарке, и
в связи с этим (во время рабочей смены пить нельзя!) мог бы
закрыться и ныть под одеялом. Зато деньги и здоровье сэкономит.
Миша еще раз насмешливо посмотрел на
напарника и занялся своими немалыми проблемами. Постепенно то, что
было понятно теоретически, стало проникать в мозговую подкорку в
практическом аспекте. В эти последние дни уходящего года он
помаленьку стремился адаптироваться в этом, страшно далеком для его
поколении времени. Веселого было чуть-чуть. Мало того, что здесь
все оказалось совершенно для него чуждое, мало еще, что здоровье у
него оказалось подкошенным, так еще он оказался на самых нижних
слоях жизни. Когда он думал, что уже фактически бомж, он немного
ошибся. Увы, Михаил и его напарник Митрич уже были практически, как
это тогда называлось, бомжами. То есть не имели никакого жилья и
жили в городе по милости местных властей и еще их работодателя.
Нет, прописка у них наличествовала,
иначе бы просто выгнали из столицы, но из собственных квартир их
обоих вытурили свои же родственники – из-за пьянки. Михаила –
старшая сестра, Митрича – жена. Это ж как надо было достать
родственников, если на их стороне оказалась общественность и
государство с его могучей бюрократией. Суд постановил, а
общественные и советские органы подтвердили, что они решаются права
на жилье и им запрещается там проживать. Только другой Ич –
Иванович – третий их напарник еще кое-как держался, но и тот все
чаще ночевал в кочегарке, а не в семье.
В общем, жилье у Михаила было так
сказать производственное, одежда – лохмотье из выданных комплектов
одежды на работе, ели они, что найдут, к счастью, еще не в мусорных
баках, хотя к этому постепенно шли, а в основном пили – от водки и
портвейна до различных спиртосодержащих жидкостей.
Только девушка у Михаила еще была,
но, похоже, временно, до очередной ссоры. И останется он
один-одиношенек. Даже хоронить будет некому.
Впрочем, новый Миша все это еще мог
исправить. Пить он не любил, не хотел и не понимал этих
алкоголиков. А, значит, шансы у него были, лишь бы Брежнев дал ему
немного времени.
И требовалось наладить психику.
Полевой хроноагент из будущего времени таких алкоголиков людей знал
только теоретически, поскольку в XXII веке подобные асоциальные
личности уже совершенно исчезли. Такой категории людей не
существовало по медицинским показателям. И, тем более, удар был
сильнее, когда он понимал, что теперь это именно он – бомж и
алкоголик, практически потерянный для общества и для себя человек.
Практически, живой мертвец.