Так и не
выпустив из руки вилку, пребывая между явью и сном, я пролежала в убогом,
продуваемом шалаше, наскоро собранном над повозкой, до наступления рассвета. И
как никогда радовалась утру, мечтая быстрее добраться до места, надеясь, что
там мне удастся поговорить с будущим мужем и возможно даже убедить его
отменить или хотя бы отложить свадьбу, дав мне время привыкнуть
к мужчине.
А там, подвернётся удобный
момент, и мне удастся сбежать от тошнотворного дяди и скрыться от будущего
мужа, которым пугают детей в графстве Девон. Говорить, что душа
Таллии покинула этот мир, а её тело заняла моя, я не собиралась - в моей памяти
всё ещё были свежи слова про деревенскую ведьму, которую до сих пор не
сожгли на костре...
Завтрака
уязвлённый отказом граф меня лишил. Украдкой сунутый служанкой в мою руку
сухарь мог поспорить своей твёрдостью с камнем, но есть хотелось всё сильнее, и
даже ему я была искренне рада. Спрятав небольшой, размером с два спичечных
коробка, сухарь, я с трудом раскрошила его на несколько ломтиков поменьше
и, улучив возможность, сунула в рот один из них. К этому времени наш обоз был
уже собран и первые телеги покатили по узкой дороге…
Развернувшись
лицом к крупу пегой лошадки, я, краем уха слушая причитания Мэри, мусолила во
рту всё ещё твёрдый сухарик и смотрела на багряно-красную после дождя дорогу,
вьющуюся по склону изумрудного холма. С восхищением любовалась сверкающей
под лучами солнца и петляющей между тёмно-синих зарослей рекой. С жадностью
голодного путника всматривалась в невозделанные поля с порослью мелких
кустарников, усыпанных жёлтыми цветами, и проклюнувшимися молоденькими,
сочно-зелёными сосенками. Только лишившись возможности каждый день видеть это
прекрасное чудо природы, осознаёшь всю красоту окружающего нас мира.
К полудню
пейзаж изменился и потерял свою привлекательность. Редкие тощие деревца с
кривыми стволами выглядели жутковато. Кустарник исчез, сухая трава жёлтыми
проплешинами торчала из-за огромных валунов, коими изобиловали обе стороны
узкой, каменистой дороги.
С каждым
неторопливым шагом низкорослой лошадки становилось всё холодней, с запада подул
промозглый ветер. В воздухе летала противная мокрая пыль, для которой не было
преград, и даже укутанный с головы до ног в тёплый плащ граф Лавастин время от
времени зябко ёжился.