Меня откопали спустя сутки, на утро.
Пока я был заживо погребен, приступы ярости и гнева во мне
сменялись плачем и чувством отчаяния. Временами судьба была ко мне
милостива, и я проваливался в какую-то кошмарную дремоту. Думаю,
что часть меня осталась лежать там навсегда.
Первое, что я увидел, когда снова
смог видеть небо – это руины. От станицы остались лишь кучки
дымящихся обломков цивилизации. По словам двух парней, что меня
достали, выживших после нападения демонов осталось не больше трех
десятков. Я был последним, кто подавал признаки жизни под завалами.
Те, кому посчастливилось увидеть рассвет, собрались в чудом
уцелевшем сарае, в центре.
Со всех ног я ринулся туда. Страх и
чувство надежды перемешалось во мне. На негнущихся ногах, я зашел
внутрь сарая. Глаза не сразу привыкли к темноте, царящей внутри. Я
проходил ряд за рядом, мимо раненых, но моих нигде не было. Прошел
еще раз – тот же результат. Меня бросило в жар. Разум отказывался в
это верить. Кто-то окликнул меня по имени, но я сделал вид, что не
слышу. Мысли метались в голове, а ноги несли к дому тещи.
К обеду, не обращая внимания ни на
кого кругом, я закончил разбирать завалы своего дома. Все надежды
оборвались, когда моему взгляду предстала маленькая детская ручка,
торчащая из-под горы кирпичей. Я не кричал, не бился в истерике,
просто медленно, аккуратно, кирпичик за кирпичиком, доску за
доской, продолжал разгребать. Хоть и знал, что там увижу. Они
умерли сразу, без мучений. Думаю, я умер вместе с ними, после чего
погрузился в собственный ад, бесконечный, бессмысленный и
беспощадный.
Вечером моя страшная работа была
закончена. Я сидел прямо на земле перед четырьмя могильными
холмами, которые были увенчаны простыми, наспех сколоченными
деревянными крестами. На смену морозу внезапно пришел моросящий
дождь. Но я не обращал на него никакого внимания. Как не обращал и
на голод, жажду, ушибы и все остальное. Только на следующий день,
уже после обеда, я встал, поправил автомат, который все это время
был со мной, и походкой пьяного направился прочь из станицы.
Остановился только на секунду, увидев в луже отражение лица
незнакомого мне человека. Полностью седые волосы, глубокие морщины
и совершенно безумные глаза.
А за спиной в станице раздавался
зычный бас молодого чудом выжившего священника. Он что-то завывал
про судный день, демонов и покаяние. Наверное, он единственный, кто
смог сохранить хоть какой-то разум, веру и надежду.