Хрущев предложил не отправлять письмо президенту почтой, а передать его по радио. Никто не возражал. Присутствовавший в зале заседаний пассажир «Чайки» взялся сам отвезти его в Московский радиоцентр. Так будет надежнее.
Однако ни он, ни его шофер из кремлевского гаража не представляли точно, где же находится это Московское радио. Знали, что на Шаболовке, но где? Вот и блуждали они теперь по переулкам, постанывая сигналами. А время шло…
Наконец отыскали. У подъезда нервно переминались с ноги на ногу местные начальники. Им сообщили по телефону, что «сам» везет важное сообщение. Заранее вызвали Левитана, в стране давно привыкли к тому, что он передавал важные сообщения.
He дожидаясь, пока «Чайка» окончательно остановится, посланец резво выпрыгнул из машины. Несмотря на заметное брюшко, он двигался шустро.
– Куда? – бросил он в ответ на приветствие и, отворив дверь, почти бегом направился к лифту.
Встречавшие замешкались у дверей, отстали и только успели вдогонку выкрикнуть номер этажа. Дом был старый, и в лестничном колодце лифт, заключенный в проволочную клетку, двигался на виду у всех. Дверь лифта с грохотом затворилась. Неспешно, поскрипывая, кабина поползла вверх. То ли нетерпеливый пассажир пошевелил дверь, то ли по какой другой причине, но добраться до нужного этажа ему не удалось. Кабина застряла между этажами.
Никакие ухищрения не действовали, сдвинуться ни вверх, ни вниз не удавалось, дверь не открывалась. Возбужденные хозяева не знали, что предпринять, суетились на лестничной площадке, гость метался в кабине. Послали за механиком. Но было воскресенье, его еще надо найти. А время шло…
Посланец, казалось, нашел выход из положения. Он попытался просунуть пакет в щель двери лифта. Пакет не пролезал – мешали сургучные печати. Торопясь, он разорвал пакет, вынул драгоценный документ и по страничкам стал передавать его на волю. Через несколько минут заработал лифт.
Когда высокий гость входил в дикторскую, Левитан, откашливаясь, пробовал голос. Его интонации суровы и непреклонны, именно по ним мы, еще не разобрав слов, безошибочно определяли, что передают ноту протеста советского правительства или важное сообщение ТАСС.
В нынешней ситуации они резанули слух гостя, и тот попросил:
– Юрий Борисович, пожалуйста, помягче. Ведь речь идет не о войне – о мире.