Торрес остановился, не доходя пары
метров до человека. Тот, по слухам, любил простор и не терпел,
когда кто-нибудь приближался к нему без особого разрешения. В свое
время немало стюардов и слуг поплатились работой, нарушив незримую
границу. Антуан замер в позе, которую можно было бы счесть
гражданской вариацией команды «вольно». Здесь и сейчас правила игры
устанавливал не он, и требовалось проявить должное почтение одному
из властителей мира. Человек, наконец, оторвался от созерцания
городского пейзажа и обернулся к Торресу. Антуан понял, что не
ошибся и верно определил, кто перед ним.
Иоганн Престейн Талд давно перешагнул
шестой десяток. Властитель
«Association of Independent Entrepreneurs»,
стопроцентно американского картеля, был человеком старой закалки.
Он презирал повсеместную моду на уединение в специальных
обустроенных анклавах и часто путешествовал, перемещаясь по всему
миру, в неустанных заботах о приращении семейного состояния. И
начиная от штаб-квартиры «AIE», именуемой «Теодор» - небоскреба
строгих очертаний в самом центре Филадельфии - в каждом высотном
здании, принадлежащем картелю или важном для него, имелся зал,
представлявший точную копию рабочего кабинета Талда. В Европе и
России, в Индии и Японии – в любом конце света Престейн решал
вопросы в привычном интерьере.
- Что ж, вы хотели видеть меня, вы
добились своего, - с легкой иронией вымолвил магнат. Торрес
мимолетно удивился, насколько все-таки отличается от
«классического» английского языка «восточнобережное»
североамериканское произношение. Впрочем, удивление испарилось,
словно капля воды на сковородке. Сейчас от одного слова зависел
успех всего задуманного предприятия Антуана. А возможно и
жизнь.
Торрес молчал, выдерживая паузу,
ожидая сигнала, что он может высказаться. Однако молчал и
капиталист, словно предоставляя собеседнику возможность высказаться
первым. За окном луч прожектора скользнул по низкому вечернему
небу, выхватил из туч снижающуюся курьерскую авиетку
«Millet-Lagarde». Скорее всего еще до полуночи пойдет дождь,
нечастый гость в этих краях, тем более в это время года. В свете
ночного света город покажется сказочной акварелью с размытыми
цветами… Добрый ли это знак или судьба предвещает ненастье?
В мерцающем свете старомодных газовых
рожков бледное лицо магната казалось почти прозрачным. По странной
прихоти Талд не любил галстуки и в быту никогда их не надевал.
Впрочем, и не в быту – тоже, пренебрегая всеми правилами этикета.
На его уровне власти и богатства правил просто не существовало. Но
при этом магнат вдевал в воротник сорочки английскую булавку для
галстука, исполненную в виде стрелы с платиновым черепом. Крошечные
бриллиантовые глазки черепа сверкнули холодным злым огоньком.
Капиталист молча приподнял бровь, не то подталкивая Капитана к
первому слову, не то выражая легкое недоумение.