Да, я достиг многого, и сейчас,
когда мне пора подводить итог, я вновь вспоминаю Джейка и не жалею
о том, что сделал тридцать лет назад. Джейк был опасен, и его надо
было обезвредить, но вспоминая те дни, я терзаюсь из-за другого.
Ошибка, стоившая Джейку жизни, была совершена не тридцать, а
шестьдесят лет назад, тогда, когда он прошел тест, определивший его
судьбу. Сейчас я уверен, что в тот тест закралась ошибка. Тесты
несовершенны, мы правильно от них отказались, и Джейк не должен был
становиться свободным. Сейчас, с высоты прожитых лет, я не могу не
спрашивать себя, как семнадцатилетний мальчишка мог обнаружить
прокол в пространстве?
Наверняка Джейку просто повезло.
Везение — неуправляемый случай, который не зависит от интеллекта и
логики. Даже обезьяна, усади ее за клавиатуру, имеет шанс набить
Британскую энциклопедию, просто колошматя по клавишам, возможно, и
ничтожный шанс, но от этого не менее реальный. Джейк был именно
таким: беспечным везунчиком и редкой сволочью. Он ушел легко, без
страданий и сомнений, он так и не узнал, что такое одиночество,
когда тебе не с кем просто поговорить. Знал бы ты, Джейк, как мне
не хватало тебя все эти годы…
16 июня 1999 г.
Сенат Свободных с прискорбием
сообщает, что сегодня в ночь скончался великий гражданин нашего
мира, старейший сенатор Свободных, шестнадцать раз избиравшийся
консулом, пожизненный принцепс Сената, человек, открывший нам этот
прекрасный мир, и величайший разум Свободных — Вильям Стейтон.
Роберт Ф. Т. Шеннон проснулся
знаменитым в двадцать пять лет.
Вообще-то первый раз он прославился
в шестнадцать, когда пожал руку президенту, точнее, когда президент
пожал руку ему. Второй раз слава пришла к Роберту в девятнадцать,
когда он забил единственный гол в матче Гарвард-Йель. Третий раз —
в двадцать два года, когда из-за какой-то старлетки съездил по
физиономии Чарли Шину. Имя старлетки вскоре забылось, но история
запомнилась надолго. И, наконец, в двадцать пять слава стала столь
оглушительной, что за Робертом закрепилось прозвище «Молодой гений
из Массачусетса».
Роберт не прогрызал себе дорогу
наверх, чтобы потом, достигнув успеха, стать еще одним воплощением
Американской мечты. Роберт Ф. Т. Шеннон и так родился наверху. Его
детство прошло в одном из особняков Бостона, где царили порядок и
размеренность, никогда не гремела новомодная музыка, прислуга была
незаметна, а паркет сверкал словно зеркало. Ветер перемен,
социальные катаклизмы, гнев Небесный и людской закон обходили такие
дома стороной или же разбивались об их порог, словно волны о
волнорез. «Лоджи говорят только с Кэботами, а Кэботы только с
Богом», — говорили об обитателях этих особняков, и хотя Джон Л.
Томпсон, дед Роберта, не носил ни одно из этих громких имен, он был
не менее горд и нетерпим. Его состояние, сколоченное усилиями трех
поколений достойных предков, давало все возможности проводить свои
дни в праздности и покое, но, полагая труд истинной добродетелью
англосакса и протестанта и от души презирая бездельников, Джон
Томпсон трудился со свирепостью, которой могли бы позавидовать
китайские кули.