– Ты ж, мое солнышко! – я склонилась над колыбелью и замерла, с
умилением глядя на сына.
А кто б не замер, когда это чудо во сне улыбалось, чуть
причмокивало и выглядело так, что в груди солнце лучи
распускало.
А может, и не солнце. Зеленая нить с каждым днем становилась
ярче, крепче и пропадала уже не так быстро. Правда, кроме меня ее
никто не видел. Конечно, в лоб я не спрашивала, но заметь что-то
такое няньки или слуги, сдержать свою реакцию они бы точно не
сумели.
Я не знала, что это такое. Магия? Безусловно. Тот самый
утраченный дар Священной Пары. Вот только чего от него ожидать?
Знания об этом даре родителями Стейзи были либо утеряны, либо ей
просто ничего не передали. Какого плана этот самый дар? Что из себя
представляет? Загадка, которую разгадать придется мне.
Илюша сладко зевнул и снова улыбнулся во сне. Да, я называла
сына Илюшей, Ильей, как былинного богатыря. И пусть кто попытался
бы мне запретить! До именования оставалось пять дней, вех
по-местному, но кто сказал, что у Его сиятельства должно быть одно
имя? В общем, мне было плевать на мнение окружающих, их все равно
не спрашивали. А время, что я проводила с сыном наедине,
принадлежало только мне.
Здоровенький, практически беспроблемный карапуз. Почему
практически? Потому что мог задать жару, но не всегда этого хотел.
Преимущественно ор начинался, когда к герцогу во время посещения им
сына присоединялась рыжая мерзавка. Уж не знаю, чем, но Илюше эта
коза не нравилась.
К сожалению, я не присутствовала при их общении, мне запретили в
это время выходить из спальни, а ребенка выносили в гостиную. Я
могла только подслушивать. И так уже почти три недели...
На самом деле назвать легкими эти дни было нельзя. Я выдержала
борьбу с прислугой. И той, что была приставлена ко мне, и с
няньками Его светлости.
Я не скандалила, нет, просто использовала статус и положение
Стейзи. Как бы герцог ни относился к герцогине – прислуге такое
пренебрежение не позволено. Тем более, когда Его светлость оставил
под моим присмотром своего единственного сына.
Те из слуг, кто обладал умом, затихарились, наблюдая за
переменами молча, и не лезли на рожон. Прекрасно сознавая, что
некоторые уступки мне от Его сиятельства еще не значат ровным
счетом ничего. А потому не торопились выказывать ни свое
расположение, ни презрение.