Оба ухмыляются и от этих улыбок у меня внутри всё леденеет.
— Можешь не провожать. До завтра, мышка-охотница. Трусики не надевай.
И оборотни с хохотом покидают дом Гильдии. А я рву когти в кабинет отца. Он сидит в своем кресле, курит сигару и о чем-то думает.
— Что значит продал?! — спрашиваю в отчаянии. — Папа!
— Станислава, сядь! — рычит, и я плюхаюсь в гостевое кресло.
— Выслушай. Ситуация у нас плачевная.
— В смысле?
— Оборотни захватывают власть. Прошли те времена, когда охотники держали паритет. Сейчас всё решают деньги, связи. У них они есть. У нас нет.
Опускаю взгляд. Мне не нравятся слова отца. В конце концов, мы обязаны быть сильными! Чувствую вибрацию в метке. От безысходности хочется выть.
— Сейчас мы слабее. Но ты можешь помочь гильдии, раздобыв ценные сведения.
— Ты решил внедрить меня к Вересову и Ярцеву? — горько усмехаюсь.
— Да.
Повисает тишина. Она сдавливает, мешает дышать. Я не хочу! Нужно избавиться от метки, а не лезть в пасть к волкам.
— А если меня раскусят?
— Не раскусят. Я уверен в тебе, Станислава. Эти оборотни падки на красивых девушек. И умных. Ты подходишь. Я уже договорился, — чеканит отец, — завтра ты выходишь на работу их личной помощницей. Будь внимательна. Смотри, запоминай. Докладывай. Но ни в коем случае не вступай с ними в половую связь. Ты знаешь, что с тобой будет в этом случае.
— Я не смогу, — роняю лицо в ладони.
— У тебя нет выбора. Ты знаешь, что будет, если ты ляжешь с ними и предашь меня, — жестко заявляет отец, — всё, свободна.
На ватных ногах выхожу в холл. Мой дом. Гильдия. Теперь я чувствую себя чужой. Слезы подступают, но я уверенно их смахиваю. Мне нужно понять, как избавиться от метки. А для этого...
— Привет, Влад, — набираю номер нашего Хранителя знаний.
— Стася! — смеется мужчина, — ты чего такая хмурая? Случилось что?
— Слушай, у меня есть к тебе пара вопросов, я могу подъехать сейчас? Петька у себя?
— Да, приезжай.
— Спасибо.
Внезапно волоски на руках встают дыбом. Резко разворачиваюсь и сталкиваюсь с внимательным взглядом Данилы. Охранник отца, не мигая, глядит на меня. Жуткий он, всё-таки.
— Пока! — бросаю ему и спешу свалить.