— Пока ты думал, я делала. — кричу, спешно забираясь в машину. — Добрый вечер. — здороваюсь уже с водителем.
***
Всё, приплыли, потекло… и молоко, и то самое по трубам.
— Я в интернете посмотрела… — ахает Маринка, — Это просто какой-то кошмар! Какие же эти бои, Рит! Как они там друг друга дубасят… А Должанский этот? Я вообще в шоке!
— Марин, тебя не смущает, что я дочь кормлю на допросе, м?
— На каком допросе?
— На том, к которому ты это предисловие запустила. — вздыхаю, прикладывая к груди Варьку.
— Скажешь тоже. — Маришка фыркает, но по взгляду вижу, что я попала по полной. Есть там что-то ещё… что-то, чего я пока не понимаю. — Ты прости меня, ладно? — со вздохом выдаёт она и падает на наш с Варюшкой диван. — Мы же все думали, что ты врёшь… Дразнили тебя…
У-у-у, всё, удочки можно сматывать. Если Марина уже и школу вспомнила, мне совсем покоя не будет ближайшие дни.
— Мы были детьми, Марин. Кончай эту драму, я тебя прошу.
— Детьми? Да. — быстро кивает. — Конечно, детьми, но сейчас-то выяснилось, что богатый и сильный папа у тебя реально был, а тебе… ни за что прилетало.
— Враньё это всё. Не было у меня отца. Мать одна меня растила. Всё правильно мне прилетало. — глухо шепчу, крепче прижимая к себе дочь. — Выйди, Марин, пожалуйста. Я не в обиде. Всё хорошо. Мы чуть позже устроим консилиум на нашей кухне, но сейчас… сейчас я просто хочу побыть с дочерью.
— Ритка… Ты чего? Раскисла совсем…
Она чувствует меня. От этого грустно и гадко. Не привыкла я вот так, снова перед кем-то с распахнутой настежь душой и чувствами наизнанку.
— Иди, говорю, давай. Соскучилась я. Что непонятного? — прячу грусть за ухмылкой, а саму корёжит. Может, и Медаев поступает так же? Потому он постоянно ухмыляется и усмехается… Нет! Нельзя! Прочь из моей головы! Прочь! — Ты, вообще-то, меня сегодня дочери лишила, её в свои записав! Дай хоть потискать моё сокровище!
Маринка горделиво приподнимает бровь и плечико, заговорщицки мне улыбаясь:
— А хорошо я сообразила, да? Ты там вообще растерялась…
Я киваю. Но отнюдь не потому, что согласна с её выводами. Просто хочу, чтобы она наконец-то вышла из нашей комнаты и оставила нас с Варькой вдвоём. Мне просто жизненно необходимо зацеловать дочь, понюхать её, приласкать, поцеловать, считая вслух, каждый пальчик, напомнить себе, дать почувствовать, зачем и для кого я живу. Она — моё всё. Мой двигатель жизни, источник энергии и суровый мотиватор. Иногда… Иногда мне вообще кажется, что я нуждаюсь в ней гораздо больше, чем она во мне.