Последующие пять минут шло воркование
двух людей, которые симпатизировали друг другу. По прошествии этих
минут разговор был закончен взаимным пожеланием доброго вечера.
Князь Иван Фёдорович Овчина ещё
немного посидел, глядя на экран телефона, а потом улыбнулся и
произнёс:
– Я знаю, что ты хочешь сделать, моя
родная. Ты хочешь единолично править Русью, убрав всех соперников,
но... У тебя есть я. А я не упущу возможности запрячь тебя в стойло
и заставлю есть с руки... Я и сам из рода Рюриковичей, то есть тоже
достоин протирать задом царский трон. Достоин... Достоин побольше
других!
«Настоящая смелость ведаря
заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда
нужно умереть. А также пожрать, когда нужно пожрать, и выпить,
когда нужно выпить!»
Кодекс ведаря
Поправили моё рыльце не хило. Теперь
я и сам на себя стал мало похож. После всех процедур и лечения на
меня из зеркала уставилась хмурая физия молодого скуластого отрока,
чем-то похожего на Дон Кихота в молодости.
Тело жилистое, словно сплетенное из
сухих мышц. Нос острый, слегка крючковатый, словно спер его у
коршуна. Глаза цвета неба, смотрят дерзко. Волос черный, жесткий,
как грива аргамака. В общем, подобные мерзавцы вызывают у
сверстников желание помахаться, а мамки сразу начинают прятать
своих дочек подальше от наглых глаз.
Мария Никифоровна чуть слюнками не
истекла, когда любовалась своим произведением. Специально
подправила и выделила родовые черты так, чтобы они выделялись за
километр, но и вместе с тем придала лицу выражение завзятого
хулигана. По просьбе отца...
Василий Иванович только хмыкнул,
глядя на получившийся результат. Шрамы и рубцы от битв с монстрами
пропали с тела. Теперь я ничем не отличался от спортивных ребят,
которые поступали на воинскую службу и учились воевать против
чудовищ Бездны.
После всех операций Мария Никифоровна
поклонилась царю:
– Ваше царское величие, я сделала
всё, что могла. Теперь Ивана можно узнать, но только близким. Те,
кто его никогда прежде не видели, вряд ли поверят, что перед ними
царский сын. Вы представите его новый образ двору?
– Не стоит, – покачал головой царь. –
Всё равно это рано или поздно откроется, но вот о том, что я
принимал участие в его преображении… Нет, об этом лучше никому не
знать. Слышал, Боря Годунов?