А вот у среднего сына голос тёк
медовой речкой с кисельными берегами. Чуть ли не пах церковным
елеем. Такому голосу хотелось лишь внимать и внимать, слушать
бесконечно и поражаться мудрости, доброте и духовной мощи
говорящего. Как-никак будущий Патриарх Московский и всея Руси, ему
нельзя звучать иначе, только торжественным перезвоном колоколов
благовеста...
Митрополит Даниил, что стоял позади
трона Фёдора Васильевича, не смог удержаться от кивания. Он явно
гордился словами своего воспитанника. Митрополит был один из тех,
кто всегда стоят в тени трона, но мягко оказывают на него влияние.
В данном случае влияние шло через воспитанника – среднего сына
царя.
– Я не совсем понимаю, Фёдор
Васильевич, – покачал я головой, незаметно делая знак отрицания. –
Что-то вроде бы и слова хорошие, но к месту ли они произнесены?
– Конечно же, к месту, – мягко
улыбнулся Фёдор Васильевич. – Вот ты сам сказал, что в той сказке
было сказано: "У царя три сына. Старший умный был детина..." Это
касается первого сына, который опора династии, продолжатель Рода. А
что было дальше? "Средний был и так и сяк"? Это уже относится к
духовному становлению среднего чада, который идёт по религиозной
стезе и общается как с высшими материями, так и с мирскими
существами. Да, среднему брату положено быть духовной особой... А
ты, младший брат, – другак. Тебе самой судьбой предначертано быть
ведарем, защитником людей от монстров и чудовищ Бездны... Колдуном
и ратником...
Я только криво усмехнулся. Как гладко
излагает, словно по писаному. А может быть даже готовился к нашей
встрече и уже проговаривал эту небольшую речь. И ведь ему хотелось
верить. Смотреть в благостное лицо с аккуратно подстриженной
бородкой и слушать, чувствуя, как губы расплываются в глупой
улыбке.
Но я не из его паствы. Нечего меня
умасливать, чтобы потом ножницами состригать отросшую шерсть!
– Я не ропщу на судьбу. Я всегда
помню, что Бездна рядом, – ответил я на очередную попытку успокоить
меня. – Но я хочу получить то, что должен получить по праву
крови!
Между боярами прокатились урчащие
шепотки. Дворовые люди охренели от моих слов.
– По праву крови? А не много ли ты на
себя берёшь, сын? – между кустистыми бровями отца пролегла гневная
складка. – Ты уже обладаешь жизнью, а это высший дар права
крови!