Я шел
молча, давая Григорию выговориться. Эта ситуация довольно сильно
его выбила из колеи, судя по всему. Не такой он и легкомысленный,
каким хотел иногда казаться. Оно и понятно, взрослый мужик уже, со
сложной работой, ребенком и разводом за плечами. С другой стороны,
ему бы тоже уже пора научиться более ясно давать понять женщинам, с
которыми общается, какие у него на самом деле намерения. Наверняка
ведь, может и неосознанно, но давал Лине какие-то надежды на
серьезные отношения, чтобы в постель затащить. Не бывает только
одна сторона во всем виновата.
Мы так и
шли весь оставшийся привычный маршрут молча, Родька
почувствовавший, что что-то не то, тоже помалкивал и озабоченно
поглядывал то на отца, то на меня. Даже не попрощались после
прогулки. Перед самым своим подъездом Григорий мельком взглянул на
меня и кивнул. Настолько был погружен в свои мрачные мысли. Похоже,
привязался все же к Лине, что бы там мне не говорил… И понимает,
что жена из нее не ахти, а сердцу не прикажешь…
Выходя
утром на зарядку, всё ждал, как себя Григорий будет вести. Он начал
общаться как обычно, руку протянул, но глаза прятал. Бравому
офицеру, похоже, было чутка не по себе. Родька беззаботно бегал с
псом вокруг нас.
***
Меховая
фабрика. Котельная напротив окон конструкторского
отдела.
Рабочий
день уже начался. После бессонной ночи главный инженер начал
клевать носом. Они с замом оборудовали себе удобный пост со стулом,
термосом и бутербродами. Каждые четыре часа сменяли друг друга и
оба уже надеялись, что сегодняшнее дежурство будет последним.
Фоторужьё лежало наготове на бетонном подоконнике большого
окна.
Но ничего
не происходило. К шкафам с конструкторской документацией никто не
подходил. Они стояли двумя рядами, отгораживая часть большого
конструкторского зала.
Рафик
засмотрелся на стайку воробьёв, облюбовавших дерево перед окном
котельной. И чуть не пропустил момент, когда кто-то, оглядываясь,
украдкой открыл один из шкафов. Дверца перегородила обзор, видно
было только женский затылок, тонкую спину в чём-то бирюзовом и
часть чёрного низа. Ног видно не было. Главный инженер не мог,
даже, сказать, в юбке она или брюках.
Наконец,
дверца шкафа закрылась, и Тарханов остервенело начал жать на
спусковой крючок фоторужья, снимая спину уходящей незнакомки,
затвор непрерывно щёлкал.