Сердце
бешено билось в груди, пока он наблюдал в объектив, не снимая
пальца со спускового крючка, как она, ещё раз оглядевшись, покинула
кабинет. Что там удалось наснимать уже не так и важно. Он узнал
её!
***
г.
Москва.
В
университете перед началом первой пары подошёл первым делом к
Лёхе.
– Мне вчера
уже из Святославля с благодарностями за подарки звонили!.. –
похвалил я его, пожимая руку. – Это как ты умудрился так быстро все
устроить?
– А! –
состроил довольную рожу друг. – Уметь надо!
– Вы что,
со Светой в субботу в Святославль рванули? – догадался
я.
– Ну да. –
как ни в чём не бывало ответил Леха. – Посидели, посидели, думаем,
что дома сидеть? Порадуем твоих! Да и поехали. А потом в Брянск в
воскресенье вернулись и сразу на вокзал поехали. Света меня на
поезд посадила и вуаля! Я на первой паре!
– А разве
она знает, где сейчас моя мать живёт? – задумался, припоминая,
я.
– А мы с
Эммы начали. – объяснил Лёха. – Она нас к твоим отвела.
– А мои уже
к родителям Галии сходили. – догадался я. – Спасибо. Тесть такой
довольный вчера звонил. Надо маме позвонить на работу, а то у них
нет домашнего телефона. Спасибо, ещё раз! Свете от меня
персональная благодарность.
– Света
тебе то же самое просила передать. – сказал Лёха. – За тот журнал,
что ты подарил. Должен признаться, она ему очень обрадовалась.
Честно сказать, я решил тогда, что ты шутишь… Но, мне показалось,
она из-за него и в Святославль решила ехать, чтоб все свои подарки
поскорее получили…
– Передай
ей мою благодарность. – попросил ещё раз я. –
Обязательно.
После
первой пары сразу поехал на Старую площадь 4. Пафосное здание. Даже
приятно, что тут для меня лежит пропуск в таком возрасте.
Повышается самооценка. Интересно, что хочет от меня Межуев, почему
про меня вспомнил? Давно же уже не встречались, да и тот раз был
так, эпизодом…
К Владимиру
Лазоревичу вошел через секретаря – мужчину лет тридцати. И размеры
приемной, и размеры кабинета этого начальника вызвали бы у Сатчана
острый приступ зависти. А так – обстановочка простая, строгая.
Никакой чрезмерно дорогой мебели, классицизм в чистом виде. Делать
вид, что большой начальник, заставив меня стоять минутами, пока он
будет ворошить бумаги, насупившись, он не стал.
– Павел
Тарасович! Заходите, заходите! – сказал он приветливо, едва я
появился на пороге. – Мое упущение, что я столько медлил после
предыдущей встречи. Есть для вас интересное предложение.