— Маришка, иди глянь, может девка-то померла? — снова раздался
громкий голос кухарки.
— А чего сразу я? Теть Вась, я покойников жуть как боюсь! Вдруг
там и мухи уже…
— Какие еще мухи! У меня там продукты хранятся! — я услышала
приближающиеся к коморке шаги.
— Жива я, жива! — поспешила ответить женщинам, но голос
прозвучал пугающе хриплым и безжизненным.
— Чур меня, бес это! — взвизгнула Маришка, когда я показалась на
кухне.
— Что, так все плохо? — снова просипела я, понимая, что опухшее
лицо и всклоченный волосы выглядят явно хуже, чем я надеялась.
— А ну, освяти себя знамением! — грозно пригрозила Вася, держа в
руках удачно подвернувшуюся чугунную сковороду.
Я вяло прочертила на себе крест, с запозданием понимая, что
совершенно не знаю, как в этом дурацком затянувшемся сне принято
«освещать себя знамением». Было бы апогеем абсурда пережить здесь
аттракцион: сожжение на костре гадкой еретички.
— Не бес, нашинская девка. — вынесла свой вердикт кухарка.
Я незаметно выдохнула и села на табурет.
— Кофе у вас есть?
— Чаго?
— Ну кофе, в зернах, молотый, растворимый? Сейчас мне какой
угодно сгодится.
— Маришка, чаго ею надобно-то?
— Может, енто, цикорий? Да его только господари пьют.
— Ты, Еля замашки свои господаревы бросай. Бери ведра, да иди
воды принеси.
— У вас что и водопровода нет? Глухое средневековье? — спросила,
пытаясь побороть свое раздражение. У меня жизнь, можно сказать
рушится, а я застряла в нелепом сне.
— Ох, сильно, видно, ты вчера приложилась. Все будто сызнова
видишь. Есть у нас водопровод, да только вода из колодца вкуснее.
То живая вода, от самой матушки земли, а это что в трубах течет
откудась берется? Да и стоячая она, а всем известно, стоячая вода —
мертвая вода. Ею только посуду, да полы мыть.
— Ясно. И на том спасибо. — пробурчала себе под нос и взяла два
ведра.
Я поднялась по трем каменным, отполированным до блеска за годы
пользования, ступенькам и оказалась в небольшом коридоре с низким
потолком, впереди меня была большая дубовая дверь, а слева еще
ступени. Решив, что ступени ведут в столовую, я направилась к двери
и потянула на себя. Яркий солнечный свет ослепил меня на несколько
мгновений, все-таки в кухне было очень сумрачно, пару маленьких
запыленных окошек из мутного стекла, почти под самым потолком,
слабо помогали освещать пространство. Зато чистый двор, засыпанный
утрамбованным, почти белым песком, был заполнен светом и таким
удивительным чистым воздухом. Я замерла на какое-то время на
пороге. Для сна все было слишком реально. И плывущие пушистые
облака на таком голубом небе, и солнечные лучи, проходящие сквозь
мои полуприкрытые ресницы, блеск песчинок, каменная кладка старого
имения и пушистый мох, прорастающий между камней. Я даже коснулась
его пальцами, чувствуя приятную мягкость.