Так что, выходит, Света не зря переживала. Но не отказывать же
императору из-за боязни слухов. Чем выше ты находишься, тем больше
людей тебя видит, со всеми вытекающими.
Императорская семья присутствовала в ложе в полном составе. Его
и Её Величества приподнялись со своих мест, чтобы поприветствовать
нас. Скромно потупив взгляд, привстала и Анна Александровна, дочь
императора.
— ...я рада вновь видеть вас, Константин Александрович... —
пробормотала она в своей неподражаемой манере.
Интересно, прошла ли уже её влюблённость в меня? На вид так Анна
точно стала взрослее. Даже приехала в театр без книжки в руках —
это ли не прогресс!
Когда мы обменялись приветствиями и поклонами, император
посмотрел на Свету.
— Это та, о ком я думаю? — спросил он.
Меня немного покоробил его тон. Как будто говорил про
статую.
— Да, — ответил я. — Её зовут Светлана... Ну, вы понимаете: это
я стал её так называть. Отчества и фамилии, к сожалению, нет.
— Ничего страшного. — Император улыбнулся Свете. — Для нас честь
оказаться рядом с вами, сударыня. Какой бы ни была наша фамилия и
кем бы ни были наши отцы.
Света потупилась, ещё щёки заалели.
— Я совершенно не заслужила никакой чести в вашем мире, —
возразила она. — С вашего позволения, мне бы не хотелось, чтобы мне
поклонялись или... вроде того. Я — всего лишь частица Света. В нём
и растворюсь, когда придёт моё время.
«Если придёт», — мысленно поправил я её. Вопросов в борьбе с
Тьмой было всё так же больше, чем ответов. Что за новая напасть
явилась в наш мир в Париже? Что за сущность сбежала из Жоржа? К
чему теперь готовиться?
Решать все эти вопросы я уже потихоньку начал. Но сегодня на
первом месте был спектакль.
Свет в зале погас. Все расселись по местам. С одной стороны от
меня сидела Света, с другой — великая княжна Анна. Она внимательно
смотрела на занавес, ожидая появления актёров.
Когда мы ездили в Кронштадт, Анна почти подружилась с Надей. А
Полли, собственно говоря, притворялась великой княжной, когда мы
пытались вывести на чистую воду Юнга. Так что у Анны было целых два
повода явиться на представление без книги в руках.
Наконец, занавес поднялся и на сцену вышли Надя и Полли,
загримированные и в костюмах. В момент, когда все взгляды были
прикованы к ним, пальцы Анны коснулись моей ладони. Я почувствовал
бумагу. Сжал кулак. Рука Анны ускользнула, а записка — я
предположил, что это записка — осталась.