— Ого! — сказала Настя, появляясь на кухне. — А я все думаю, кто
это там тарахтит?
— Я не тарахчу, а работаю, — пробурчал я.
Не люблю, когда стоят над душой.
— Никогда не видела, как работают писатели, — начала
подлизываться Трегубова. — И как ловко ты печатаешь!.. И когда
только научился?
Это был хороший вопрос. Ответ на него прост. За полвека почти
непрерывного «тарахтения» еще и не так наловчишься. Увы, этого-то я
ей сказать и не мог. Пришлось соврать.
— На заводе, когда писал заметки для многотиражки.
— Видать, у тебя не только литературный талант, — не очень
понятно, что имея в виду, сказала Настя. — Ладно, перебирайся в
свой кабинет, там теперь чисто, как никогда.
Я взял машинку прямо с недопечатанной страницей в каретке,
Анастасия подхватила футляр. Так мы и вошли в бывшую комнату
свободного художника Трегубова. Теперь здесь и впрямь было чисто.
Все блестело. Особенно — рабочий стол. Я водрузил «Эрику» на
столешницу.
Я плюхнулся в кресло, включил настольную лампу. Свет ее падал,
как надо, чтобы тень рук не ложилась на клавиатуру. Кресло можно
было отрегулировать по высоте. По-моему, оно было заграничного
производства. Что и говорить, буржуи понимают толк в эргономике.
Устроившись, я наладился было продолжить работу, как моя
гостеприимная хозяйка сказала:
— Не хочешь ли ты пожелать мне спокойной ночи?
Не сказала даже — промурлыкала. Я оглянулся. Только что она была
одета в выцветший ситцевый халатик, в коем и делала уборку, а
теперь на ней уже оказался полупрозрачный розовый пеньюар, который
хоть и был предметом одежды, но ничего не скрывал, скорее —
подчеркивал. Ну какая тут может быть работа! Пришлось отложить
решение участи домового Тиши до следующего раза.
Когда любовница уснула, я все-таки перебрался в кабинет. Там был
диван, и достаточно просторный, чтобы можно было спать,
раскинувшись во всю ширь, а не прижимаясь к стеночке или болтаясь
на краешке, каждые пять минут рискуя оказаться на полу. Правда,
хозяйское ложе все же было достаточно вместительным, но с
тараканами в своей голове можно договориться, лишь уступив им. Я и
уступил. Утром Настя меня разбудила, ни словом не упрекнув в том,
что я сбежал от нее ночью. А может, она тоже любит спать в
одиночку? Тогда мы нашли друг друга.
Позавтракав, мы вместе отправились на работу. В том смысле, что
Трегубова меня подвезла до издательского небоскреба, а сама
отправилась по своим делам. Мне было немного тревожно отпускать ее
одну. Хотя я понимал, что вчерашнее нападение не было попыткой
убийства. Времени для этого у Босого было сколько угодно. Он хотел
ее лишь припугнуть, это точно... А для чего?.. Для того, чтобы
выведать что-то... Нет, был еще вариант, что этот козел мог
попытаться ее изнасиловать, но делать это на лестничной площадке
густонаселенного дома — та еще затея...