— Тогда на своем вертолете вас повезу, дорогие, канал
смотреть!
— Неужто ты вертолет приехал покупать? — изумился главред.
— Вертолет, — принялся перечислять, загибая смуглые жесткие
пальцы восточный гость, — два вездехода, десять бульдозеров, три
экскаватора и так – разную мелочь.
— Восточный шейх, — сказал Мизин, обращаясь ко мне. —
Султан!
— Э-э, — расплылся в самодовольной улыбке Бердымухамедов. —
Султан-мултан под себя гребет, а я — человек государственный,
советской власти служу, а она нам за это – ордена, почет,
уважение.
— Ну, надеюсь, ты моему Артемию за работу над твоим романом не
только почет и уважение обеспечишь.
— Зачем только — почет? — удивился гость. — Я человек не бедный,
а он джигит молодой, ему жениться надо, дом строить, калым за
невесту платить.
— Правильно рассуждаешь, — подхватил Станислав Мелентьевич,
подмигнув мне. — Он уже вовсю работает. Напишет первую часть, я ее
в журнале опубликую. Но надо поддержать парня.
Я с некоторым любопытством наблюдал, как они обсуждают меня
прямо при мне, но не вмешивался.
— Все понял, дорогой! — замахал широкими мозолистыми ладонями
Бердымухамедов.— Поддержим джигита!
И он полез во внутренний карман своего широкого, как степь,
пиджака. Я и глазом не успел моргнуть, как он выложил на стол две
обандероленные пачки двадцатипятирублевок. В каждой было по сто
листов, следовательно — по две с половиной тысячи рублей.
— Это аванс! — сказал автор романа «Река жизни». — Так что
работай спокойно, дорогой!
— Темир Фатыхович, — попытался проявить честность я. — Может, вы
хотите взглянуть на то, что я уже написал?
— Обижаешь, дорогой! — откликнулся тот. — У нас говорят, джигит
джигиту верит... За тебя ручается сам главный редактор, а он
плохого не посоветует... Верно, Станислав?
Мизин кивнул. Я удивился, но виду постарался не подать. И заодно
понял, что не взять деньги – значит нарушить существующую систему
негласных договоренностей. Этот невероятно щедрый пустынный джигит
уж наверняка отвалил главреду не меньше моего, а он лицо
официальное, в отличие от меня. Я беру за работу. К тому же,
фактически, отдаю Бердымухамедову свой собственный роман, за
публикацию которого мне, в первой жизни, заплатили примерно столько
же. Так что я с чистой совестью сгреб пачки со стола и спрятал в
карман.