— Немного не по себе, — отзываюсь я.
— Расслабься, дыши глубже.
Киваю, откидываюсь на спинку, дышу, прикрывая глаза. Но от этого голова начинает кружиться еще больше, и дрожь по телу.
— Так, ну-ка посмотри на меня! — требует Мирон. Поворачиваюсь, и глаза сами собой опускаются на его губы, скулы, легкую небритость, которая добавляет Мирону возраста, но совсем не портит его. Наверное, со стороны мы выглядим как отец и дочь. Я в бежевом спортивном платье, белых носочках и кроссовках. С хвостиком на затылке, без косметики. А Мирон в костюме, а его взгляд черный и строгий. В расстёгнутом вороте рубашки виднеется цепочка из белого золота, и я рассматриваю ее, гадая, что на ней: крестик или кулон.
— Расскажи мне о своей сестрёнке, — неожиданно просит меня Мирон.
— Что рассказать?
— Все что ты хочешь мне о ней поведать. Как я понимаю, она тебе очень дорога?
— Да. А как иначе? Тебе дороги братья? — Кивает, призывая меня продолжать. — А Алиса девочка, и ей всего семь лет. И я точно знаю, что она каждый день ждет меня и надеется, что я ее заберу. Она любит танцевать, но не может ходить в хореографическую школу, потому что родители не хотят за нее платить. Она любит гулять в парке и кормить уток на озере, но парк далеко от нашего дома, и ее никто туда не отвезет. На это же нужно тратить время. А родители не желают его уделять Алисе. Она любит домашний чизкейк с творожным кремом и свежей клубникой, но мама ей его не испечет, поскольку не хочет возиться. А еще она любит читать сказки и обсуждать их перед сном. Она засыпает, обнимая мою руку, когда я что-то рассказываю.
Я совершенно не планировала раскрываться так глубоко и тем более плакать. Но по ходу моего рассказа на меня волнами накатывают горечь и тоска по Алисе. Сердце сжимается, глаза щиплет от подступающих слез. Я соскучилась и очень хочу забрать ее к себе. Неважно, пусть пока к бабуле, но чтобы рядом была со мной, в одном городе.
Быстро моргаю, отворачиваясь от мужчины, пытаясь справиться с эмоциями. Радует только то, что мы с Алисой увидимся через несколько часов.
— Не нужно прятать от меня эмоции и закрываться, — тихо произносит он, обхватывает мой подбородок и поворачивает к себе. Черный цвет может быть теплым. Его глаза – как живой черный огонь – могут как согреть, так и обжечь. — Ты красивая, даже когда плачешь, — вдруг произносит он немного охрипшим голосом так тихо, только для меня, и мои чертовы бабочки начинают порхать в животе, расправляя крылья, биться, словно хотят выпорхнуть наружу. Его ладонь перемещается на мое лицо, а большой палец стирает вырвавшуюся слезинку. — Не плачь, котенок, мы ее заберем. Уже скоро, — обещает мне Мирон, и я ему верю. Кажется, этот взрослый, состоявшийся, опытный мужчина может все, и с ним ничего не страшно.