Жиденький суп, на второе пюре из не пойми чего.
Я снял с плеч вещмешок, развязал узел. Незадолго до визита к
доктору заглянул на склад, получил причитающий паек и сухпай в
дорогу. Пересчитал банки с тушенкой, вынул ровно половину и отдал
Кабанихе:
– Это вам. Вернее, детям. Здесь, конечно, немного. Если
вернусь, что-нибудь придумаем. Вы уж позаботьтесь о ней,
пожалуйста.
Женщина деловито сгребла банки в картонную коробку, сдержанно
кивнула:
– Не беспокойтесь. Все, что от меня зависит, я сделаю.
Идите, Саша. Я правильно сказала: вас ведь Сашей зовут?
– Да. – Я сглотнул предательский комок.
– Спасибо, Саша. Ни о чем плохом не думайте.
– Я постараюсь.
На перроне я столкнулся с отцом Варфоломеем. Священник рясы не
носил, на нем был черный морской бушлат, ватные брюки и каракулевая
шапка-ушанка. Раньше он служил на флоте. По слухам – морпехом,
воевал. Случилось в его биографии нечто, заставившее крепкого
сильного мужчину отдалиться от мирских дел и принять сан.
– Здравствуй, Александр, – прогудел отец
Варфоломей.
– Здравствуйте, батюшка.
Священник видел, откуда я вышел, и догадался обо всем. Он
печально вздохнул и спросил:
– Как она?
– Наташа? Пока нормально.
– Это хорошо. Я хотел немного побеседовать с ней,
успокоить.
– Только не удивляйтесь, батюшка, но успокаивать девочку
вам не придется, утешать тоже. Она неплохо справляется с этим
самостоятельно.
Отец Варфоломей кивнул:
– Дети невинны, их души открыты Господу. Они чисты
помыслами, им легче понять и принять.
– Что принять? – неожиданно взвился я. – Смерть
родителей, эту вечную тьму вокруг? За что они страдают, отче? Ведь
дети ни в чем не виноваты… Ладно, мы взрослые, но дети… Почему они
расплачиваются за грехи отцов?
Священник посмотрел мне в глаза.
– Ты хочешь узнать истину, сын мой? Не хочу тебя
расстраивать, но я и сам ее не знаю. Возможно, тот, чьи помыслы
всегда направлены на нас, решил, что мы должны пройти через тяжелые
испытания. Нам остается только верить, что все это во благо рода
человеческого.
– Только верить? – вздрогнув, спросил я.
– Вера, надежда, любовь. За этими тремя словами многое
стоит. Когда-то мы забыли о них и жестоко поплатились. Я не хочу
повторения прошлых ошибок.
– Простите, но вы меня не убедили.
– Конечно, – грустно произнес священник. – Я и не
пытался тебя в чем-то убеждать. Ты сам все поймешь. Не сразу,
постепенно. Вера, надежда и любовь займут свое место в твоей
душе.