Дочке Игоря – Наташе – было лет шесть. Она играла в куклы, одну
из которых я узнал сразу: сам принес с поверхности.
– Дядя Саша. – Девочка поднялась с колен, подошла ко
мне, уткнулась носом в мою куртку.
Мы были хорошо знакомы. Я доставал ей наверху игрушки,
что-нибудь из еды.
Она уловила мое настроение. Дети это умеют.
– Ты чего такой грустный, дядя Саша?
– Разве?
– Я вижу. Ты обычно веселый, смешишь меня. А сегодня
грустный.
– Сегодня я немного устал, а завтра, вот увидишь, снова
буду тебя смешить.
Девочка подняла голову. Я погладил ее по макушке. Надо было
что-то сказать, но что? Я не мог произнести ни слова. Язык словно
прилип к нёбу. Жалость сдавила сердце тисками.
– Вы все уже вернулись? – заглядывая мне в глаза,
спросила малышка.
– Да, совсем недавно.
– А мой папа… он где?
Я содрогнулся. Как объяснить такой крохе, что ни папы, ни мамы у
нее больше нет.
– Он… он, – запинаясь, заговорил я, но девочка
прервала мои мучения.
– Он вместе с мамой, наверху, – с гранитной
уверенностью сказала она.
– Где? – не сразу сообразил я.
– Он ушел к маме на небо. Так и должно быть. Папа всегда
любил маму, а она его.
– Все верно, солнышко, – грустно произнес я. –
Они ушли на небо. А еще твои папа и мама очень любили тебя.
– Я знаю, – кивнула девочка. – Придет время, и мы
встретимся. Я пойду еще немного поиграю… Можно, дядя Саша?
– Можно, конечно, – на автопилоте произнес я.
Воспитательница отвела малышку на палас, вернулась ко мне.
– Наташа очень умная девочка. Все понимает. Иногда мне
кажется, что дети мудрей нас, взрослых. Они бы никогда не допустили
всего этого. Теперь вам стало легче?
– Немного, – вздохнул я.
– Признаюсь, что я живу до сих пор только из-за детей,
иначе давно бы наложила на себя руки, – с тоской в глазах
сказала женщина.
– Чем вы их кормите? – спросил я, чтобы сменить
тему.
Воспитательница грустно вздохнула. Понятно, никто не думает о
будущем, всех интересует только текущий момент. Пожалуй, оно и
верно. Иначе под землей свихнешься. Я столько раз ловил себя на
мысли, что как только начну размышлять о всякого рода перспективах,
так потом хожу сам не свой, спасаюсь лишь самогонкой, а так и
спиться недолго. Нет, нынешнее существование к философии
располагает мало.
Воспитательница отвела меня на кухню, приоткрыла кастрюльки:
– Скоро будет обед. Сейчас покажу.