Мы привыкли рисковать, привыкли спасать и
спасаться. Если хочешь умереть от старости, ты должен быстро бегать
и хорошо стрелять, впрочем, при столкновении с гарпией бег не
поможет. Крылатый монстр догонит любого спринтера, тогда вся
надежда на меткость и на то, что не изведёшь автоматные рожки
прежде чем сдохнет последняя из гарпий.
Мы приблизились к гермоворотам. Позади всех
топал Игнатов. В руках у него была канистра с бензином. Во время
последней поездки мы сожгли почти всю горючку, пришло время
заправлять транспорт заново. Я остановился, подождал
соседа:
- Слушай, Антоха, скажи: почему мы не
называем себя сталкерами? Вроде классное слово, красивое и
непонятное.
- А на каком оно языке? - поинтересовался
Игнатов.
- На английском, кажется.
- То есть на языке тех, кто обеспечил нам
столь роскошное существование, - обведя взглядом мрачную нору
подземелья, резюмировал друг. - Поэтому и не говорим. Язык врага
тоже враг.
- Ну знаешь... Какие теперь враги? И раз уж
ты поднял эту тему: может первыми наши начали, а те
защищались?
- Наши... - Антон усмехнулся. - Вряд ли.
Наши только тырить горазды... были.
Последнее слово он произнёс с особым
удовольствием.
- Не думаю, что "были". Для правительства
наверняка какие-нибудь спецбункеры придуманы, со жратвой под
завязку и с длинноногими официантками.
- Сдаётся мне, как раз по этим спецбункерам
и лупили в первую очередь. Вряд ли кто выжил.
- Слушай, если мы с тобой - нормальные люди
- выжили, то эти суки и подавно. Закон такой: дерьмо не тонет и не
гибнет. Ты вон на Козлова взгляни. Как думаешь, кто из нас первым
загнётся? Зуб даю: мы с тобой, а Козлов нас переживёт вместе
взятых, ибо дерьма в нём больше, чем он весит.
Караван всегда провожал кто-то из
начальства, Козлову пришлось шагать за нами до гермоворот. Вид при
этом у него был испуганно-брезгливый. Он жутко боялся словить
какую-нибудь заразу с поверхности, на нас смотрел как на
смертников.
А что, пожалуй, он прав: все мы смертные,
но поисковики смертны вдвойне. В нашем распоряжении всего четыре
часа пребывания на поверхности, двести сорок минут, и шут его
знает, сколько это в секундах. Проще мозги сломать, чем подсчитать.
Стоит ненадолго застрять и... нет, не буди Лихо.