— Скорее — к социал-демократам, — невозмутимо возразил
депутат. — Да хоть бы и к вашему герру Гитлеру, всё равно
невелика беда. Вытянете процентов шесть-семь, как в двадцать
четвёртом.
— Действительно считаете, что национал-социалисты лучше,
чем коммунисты? — поразился я.
— Абсолютно, — кивнул головой герр Брюнинг, но сразу
поправился. — Разумеется, исключительно в политическом смысле.
Для меня, как центриста…
— … Так вы хотите подтягивать то левых радикалов, то
правых, чтобы они, как гири на весах, уравновешивали друг
друга! — поразился я своей же догадке. — Лишь бы
социал-демократы не усиливались, а наоборот, всё больше нуждались в
коалиции с вами!
— В общем-то, это ни для кого не секрет, — недовольно
поджал губы депутат.
Вот это да!
Я случайно вытащил из шкафа один из не особенно афишируемых
скелетов большой политики. Но это — ни грамма не повод отставлять
ключевую тему истории 20-го века.
— Что же будет, если разразится мировой кризис, и НСДАП
уверенно пойдёт к двадцати, тридцати, а то и сорока процентному
рубежу?
— Исключено! — герр Брюнинг с удовольствием сменил
щекотливую реальную тему на «фантастику». — За один
электоральный цикл с двух процентов до двадцати — это
невероятно[15]! Такое и лейтенанту[16] не по плечу, — с ноткой
самодовольства добавил он. — А уж тем более — ефрейтору.
— Но всё же? — попробовал настоять я. — Вы
обещаете вспомнить мои слова, если увидите, что влияние
национал-социалистов распространилось на четверть Рейхстага?
— Но-но, — вмешался Курт. — Ты-то что имеешь
против настоящих борцов за права рабочих?! — и это не прерывая
раздачи карт!
Теперь понятно, почему в Германии явка граждан на избирательные
участки под восемьдесят процентов.
— Честно говоря, ничего, — ответил я, чуть
подумав. — Как там говорили у нас… Где торжествует серость — к
власти всегда приходят чёрные. Но больше всего я боюсь тьмы, потому
что во тьме все становятся одинаково серыми. Нет-нет, погоди, не
обижайся раньше времени, — остановил я вскинувшегося, было,
возмущаться толстяка. — Это не совсем то, что ты думаешь.
Наоборот! Я всегда считал, что серое — означает центр, место между
чёрным и белым. Ни плохое, ни хорошее, где-то упрощённое и
низменное, а где-то — глубокое и возвышенное. Вот, к примеру, герр
Гитлер. Он добивается популярности любой ценой, и как художник,
смешивает краски на кончике кисти, не гнушаясь самыми грязными. Но
ведь так он сотворит чудовищное бурое полотно! Хотя он не одинок —
совсем недавно в российской гражданской коммунисты залили всё
вокруг кровью людей. И ведь знали, убийцы, какой получат цвет —
красный! Случайность или дьявольское искушение? Знаю одно: когда
всё становится одинаково бурым или красным — значит тьма уже
пришла. Одна мечта, одна цель — именно это и есть тьма!
Беспросветная! И в этой тьме творятся немыслимые злодеяния. Можно
строить фабрики по уничтожению цыган или евреев. Загонять богатых и
умных в лагеря смерти за полярный круг. Всё равно в темноте никто
не увидит! Ни свои, ни чужие. Значит, смешивать краски в политике —
верный путь во тьму! Должна, обязательно должна быть вся гамма.
Чёрные, белые, серые, голубые, зелёные, розовые в горошек! Только
так не будет тьмы…