Всё одновременно и сразу.
Пущенный неуклюжим галопом тяжеловоз с пустой грохочущей
телегой. Энергичные тычки локтями под рёбра в плотном потоке идущих
по тротуару мужчин и женщин. Кучер, бешеным матом нахлёстывающий
впряжённую в гружёные сани лошадь. Смешной самодельный автобус,
смахивающий на гибрид детской коляски и списанного в Париже
грузовика. Стайка низкорослой шпаны, с невероятной ловкостью
сквозящая за добычей между пешеходов. Вонючие конские яблоки.
Норовящие попасть под ноги серые булки вывороченной из мостовой
брусчатки. Чьи-то расквашенные футбольные башмаки, суть кроссовок
20-х годов, давящие нежную кожу моих немецких туфлей…
Ручку двери в «Гастроном № 1», он же «Елисеевский», а ещё
точнее — «Инснаб»[17], я рванул на себя, как пилот сбитого самолёта
— рычаг катапульты.
Но мало наглухо заколотить витрины магазина, продуктовый рай
требует охраны от голодных советских глаз. Поэтому вместо уходящих
к горизонту витрин меня встретил маленький, костлявый и крайне
недоброжелательный охранник. Для неискушённого в социалистических
реалиях иностранца — суть обычный швейцар, но меня не ввести в
заблуждение дежурной улыбкой: презрительный прищур с головой выдаёт
профессионального борца с контрреволюцией.
Колючая приветственная фраза не оставила места сомнениям:
— Ваш пропуск!
Не зря же на мне надет лучший импортный костюм?!
— Is it the store? Ahem… Sir?
— Сюда токмо по книжке иностранца, — тон чекиста враз
упал с требовательного до просительного.
— Don't get me wrong but your foolish rules make me
crazy! — искренне возмутился я в ответ.
Заодно нахмурился и отрепетированным движением перекатил чуть
дымящуюся сигару из правого уголка рта в левый.
— Господин… Может имеется какой документик? —
искательно забормотал магазиноохранитель.
— Oh, shucks!
— Не положено…
— OK! — во все тридцать два зуба улыбнулся я и смело
шагнул вперёд.
Удержать меня, само собой, никто не пытался. По старой, ещё
портовой памяти кинул за спину обидное:
— Screw you when you bent over!
И невольно растянул губы в дружелюбной «американской»
гримасе.
Смешное всё же отношение к иностранцем в СССР — их вроде как
ненавидят, но в то же самое время — раболепно боятся.
«Елисеевский» изнутри великолепен. Теряющиеся в высоте своды
потолка, тяжёлая позолоченная лепка колонн поблёскивает во втором
свете, пирамиды пёстрых коробок и фруктов, в бассейне с фонтаном —
совсем как в старое доброе время — плещется породистая рыба. Дворец
еды был, есть и будет — без всяких преувеличений.