Марк, замирая перед дверьми
перевязочной, честно ответил, заглядывая в глаза друга:
– Нет, не слышал. В любом случае, ты
кольца отдал, ими обменялись, так что все в порядке. Закончи дела с
оформлением бумаг – заедь в инквизицию, внеси свидетельство о браке
в дело ведьмы Элизабет де Бернье.
Брендон напомнил, открывая дверь и
заставляя Марка проходить в перевязочную, где едко пахло
лекарствами и спиртом:
– Дела такого нет.
– Так заведи! – Марк с трудом подавил
раздражение. Хоть пару минут покоя. Хоть пару секунд… Только у него
еще слишком много работы – надо проверить весь город на одержимость
демонами. Пока отдыхать нельзя. Не сойти бы с ума. Тяжелая,
обжигающая, острая, как игла, мысль пронзила его: а если он уже
сошел с ума? Если весь этот поток чужих сознаний и есть его
безумие. Он принялся раздеваться. Если он сошел с ума, то нужно
действовать срочно. Кайла, способного его остановить, больше не
было, а Брендон… Его нельзя такому подвергать. Он не перенесет, его
психика не выдержит такого. Выхода не было, или он его пока не
видел. Марк мысленно выругался. Его левая рука еще была слишком
слабой после ранения, так что пришлось только правой расстегивать
мелкие пуговицы на сутане. Пуговицы сопротивлялись, вырывались,
отказываясь выскальзывать из тугих петель, заставляя Марка терять
последние крохи терпения. Это была какая-то злая ирония судьбы,
насмешка или испытание богов – привыкший чувствовать себя
сверхчеловеком Марк спасовал перед какими-то пуговицами… Он сжал
челюсти, чтобы не заорать от собственной беспомощности. Он точно
сошел с ума.
Брендон пришел на помощь, споро
расстегивая пуговицы:
– Успокойся, все хорошо. Подвижность
левой руки восстановится, и снова эти мелкие сволочи тебе будут
подвластны. Поверь, я знаю о чем говорю.
Марк заставил себя успокоиться,
несмотря на продолжающуюся в голове чью-то агонию – где-то рядом
умирал человек. Он видел, как открылся сияющий колодец, и его
сознание вместе с умирающей душой скользнуло туда… Не так уж и
страшно, наверное, а самое главное, очень тихо, кроме волнения
умирающей души, светлячком скользящей все ниже и ниже. Колодец
захлопнулся, выплевывая душу Марка, и окружающий мир с новой силой
навалился на него.
Брендон продолжал бороться с
пуговицами – их на сутане было до отвратительного много. Можно было
не расстегивать их все, стаскивая сутану через голову, но, к
сожалению, Брендон помнил о многочисленных ранах и не хотел
причинять лишней боли. Марк стоически терпел – вспомнилось, как
тяжело принимал помощь обгоревший Брендон после ареста. Тот словно
понял, о чем думал Марк: