- Это снова легальная война ветвей
власти? - наконец вступил в разговор Холанн. - Разрешенное
противоборство с целью создания прецедента?
- Нет, - отрезал экзаменатор. - И не
пытайтесь узнать больше, вы и так наслушали на повторную смерть.
Напоминаю, первую вы уже заработали бегством с закрытой
планеты.
Все трое помолчали, собираясь с
мыслями. Холанн думал. что сейчас Боргар вставит что-нибудь злое,
но тот промолчал, и Октавиан продолжил:
- Вы нужны мне по двум причинам.
Первая покажется вам странной, но, тем не менее... Тот, кто служит
Апологии Веры, знает, что удача есть категория вполне материальная
и ощутимая. Почему-то Божественный благоволит вам, и не мне
задумываться, почему. Ему виднее в неизъяснимой милости и
непознаваемом промысле. Я надеюсь, что и сегодня удача вас не
покинет.
- Мы тебе что, талисман на удачу? -
похоже, апелляция к Божественному в устах экзаменатора не произвела
на цензора ни малейшего впечатления.
- Не мне, а делу, которому я сегодня
служу. Это первое. А второе - вы люди, которых здесь никто не
знает. И, учитывая обстоятельства, с вами регалия пока в бОльшей
безопасности, чем под охраной батальона Кайзервера. До того
момента, пока не подойдет момент передачи ее адресату.
- Что здесь должно произойти? - тихо
спросил Боргар. Кажется, он проникся услышанным. А скорее
сопоставил три элемента - взъерошенный, неуверенный вид
экзаменатора, его загадочные речи и, наконец, очевидную
бессмысленность предполагаемой махинации. Следовало согласиться -
подставить танбрандцев можно было куда надежнее и проще.
- Что в пенале? - еще тише вымолвил
Сименсен.
Октавиан вздохнул, тяжело и мрачно.
Плечи экзаменатора опустились, и теперь Холанна по-настоящему
пробрало. Он видел Октавиана в разных ипостасях, от благодушия до
холодной ярости. И никогда - слабого, растерянного, мятущегося.
Экзаменатор вел себя так, будто сам не был до конца уверен в
задуманном. И то пугало, по-настоящему.
Октавиан достал из кармана тощий
блокнотик и капилу. Написал на листке что-то не длинное и показал
Боргару. Уве попытался вытянуть шею, но успел заметить лишь, что
слово начинается на «ф». Дальше случилось две вещи. Во-первых
Боргар ощутимо побледнел и как будто даже отшатнулся. Во всяком
случае широкая фигура цензора колыхнулась маятником. А во-вторых
Октавиан посмотрел за парапет, сделал движение, будто намереваясь
изорвать лист в клочья, но передумал ... и сунул его в рот.
Очевидно, ветер показался экзаменатору слишком ненадежным
помощником в деле сокрытия следов.