Матушка покраснела.
- Нельзя бить детей, - сказала она строго. – Это… недопустимо. Я
была в шоке, узнав, как он вообще…
- А потом еще и отцу досталось.
- Шок был долгим! – отрезала княгиня. - И вообще, о чем он
думал, приставив к сыну алкоголика, который издевался над
ребенком?!
Надо же, годы прошли, а она еще возмущена.
И от этого хочется улыбаться, а в душе тепло. Кошкин соврал бы,
сказав, что не пытался узнать о той, другой своей матери. И не
искал.
Искал.
Нашел.
Старое кладбище. Могилка, за которой ухаживают. И надпись. Имя.
Фамилия и даты жизни. Ей было девятнадцать. И умерла она, выходит,
вскоре после рождения Кошкина. Наверное, он должен был бы
чувствовать тоску и еще что-то.
А он просто нашел сторожа.
Заплатил, чтобы могилку дальше держали в порядке. И памятник
заказал новый, хотя и предыдущий был неплох, но от возраста ли, от
другого чего, треснул. Вот и велел заменить. На том все и
закончилось. А что поделаешь… толстокожим он уродился. В
Кошкиных.
- Наверное, - матушка позвонила в колокольчик и пожаловалась. –
Ненавижу холодный кофе.
Будто не она позволила ему остыть.
- Наверное, - повторила она, велевши принести новый, - поэтому
так все и получилось… с Верочкой. Мы по сути остались вдвоем. И я
безумно боялась потерять и её…
- Ну…
Совесть у Кошкина все же иногда просыпалась. Редко.
- Я не специально…
- Брось, дорогой, твоей вины тут нет. Учеба… и потом карьера… ты
молодец.
Похвала, чего уж тут, была приятна.
- И я понимала, что не могу держать тебя при своей юбке, что это
было бы неправильно… в этом ты походил на отца. Не хмурься… вы были
слишком похожи, чтобы мирно уживаться. Напористы, прямолинейны,
уперты до… впрочем, не важно. Разум – это одно. Эмоции… признаю, я
позволяла Верочке больше, чем стоило бы… и, кажется, повторяю эту
ошибку.
- Да ладно… ничего-то страшного не случилось, - Кошкин сам
забрал поднос с кофе и поставил подле матушки. – Верочка вполне
себе жива, здорова…
- Изучает миграции белых акул где-то близ берегов Австралии… я в
курсе, дорогой.
Кофе Софья Никитична приняла.
И отпила.
- И… наверное, мне бы порадоваться, что она счастлива… что
времена ныне иные… что никто не осудит её ни за брак, ни уж тем
паче за развод…
- Ни за ребенка? – не удержался Кошкин.
Отношения с сестрой… были своеобразными. Сперва сказалась
разница в возрасте, да и ревность, чего уж тут. Отец… всегда был
занят, зато до появления Верочки матушка принадлежала одному лишь
Кошкину. И оказалось, что делиться её вниманием непросто.