Заодно учитель хотел похлопотать о моем поступлении в столичную
академию, потому что последние два года старательно меня к этому
готовил.
Теперь я вряд ли узнаю, насколько успешным было его путешествие,
а он расстроится, вернувшись на остров, на котором меня больше не
будет. Если, конечно, за мной явятся всадники с Летающих
Островов.
Мало ли, эта метка ничего не значит?
Просто… драконья лихорадка какая-то, и к утру само пройдет.
С подобными мыслями я все-таки уснула и проснулась лишь тогда,
когда забили в набат.
В центре деревни рядом с форумом висела длинная железная штука,
рядом с которой на цепи был прикреплен молоток.
В детстве из любопытства я как-то в нее стукнула, после чего
меня «стукнули» кнутом в этом самом амбаре несколько раз подряд.
Для первого раза обошлись тремя ударами, но число шрамов на моей
спине продолжало неуклонно расти.
Сейчас противный звон набата мог означать лишь одно – драконы
все-таки прилетели, и в деревне Таккеров все забегали.
___________
Дорогие мои, приветствую вас в новой истории! Буду
рада вашим комментариям и звездочкам! Не забудьте добавить книгу в
библиотеку, чтобы не пропустить обновления.
За мной тоже пришли, причем, довольно быстро.
Я едва успела протереть глаза и переплести косы, а заодно
убедиться, что из волос не торчит солома. Поправила одежду –
бесформенную хламиду в пол, подпоясанную веревкой.
В общине это называлось платьем, а в городе на меня смотрели с
жалостью. В школе, куда меня все-таки отправили – единственную из
всех детей Таккеров, - мальчишки первое время пытались меня
дразнить, называя «оборванкой», но очень скоро поняли, что с Эйвери
Таккер лучше не связываться.
У меня тяжелая рука, да и терять мне особо нечего.
Зато в нашей деревне если только Мэри носила настоящие платья и
красные ленты в волосах, и еще несколько приближенных к
преподобному отцу жриц, по совместительству его любовниц.
Остальные довольствовались хламидами.
Тут за дверью завозились, а потом она распахнулась.
Оказалось, ко мне снова пожаловала Мэри – с красными лентами в
пахнущих ослиной мочой волосах и в парадном платье, вырядившаяся
словно на праздник. В руках дочь преподобного держала поднос с
едой.
- Исключительно из милости я вызвалась принести тебе последнюю
трапезу, - заявила она ядовитым голосом. - Вот, ешь! – и с ухмылкой
наклонила поднос.