– Лик! – вознегодовала я тут же, – ты нагло пользуешься своим
положением.
– Ну должен же я от него получать хоть какую-то выгоду, –
невозмутимо пожал он плечами, а потом все-таки слегка подсластил
пилюлю: – Скоро приду, – сказал и посмотрел почти тепло в первый
раз за весь день.
– Как игра? – спросила чуть позже, когда он зашел в комнату. Я
успела только кое-как ополоснуться в той лоханке, которая считалась
здесь умывальником, и натянуть ночнушку.
– Стряс с Вердена твои медяшки обратно, – сказал этот
потрясающий мужчина, ссыпая на столик горсть красноватых монет.
Выиграл или отжал в честном поединке, правда, не уточнил.
– Тоже жульничаешь? – спросила, не в силах побороть улыбку. –
Мне казалось, ты не любишь врать?
– Не люблю, – подтвердил Лик, неторопливо расшнуровывая ворот
рубашки, – но это не значит, что не умею. И потом, там все плутуют,
и все об этом в курсе. Так что это и враньем назвать-то нельзя.
И он с полуулыбочкой, глядя мне в глаза, принялся раздеваться.
Знал же, разбойник, как действует на меня, знал и дразнил... Я
следила за ним, как маньячка, слегка закусив нижнюю губу.
– Поможешь? – он слегка склонился над лоханкой и указал рукой на
кувшин с водой.
С радостью. Я подошла, и, подхватив сосуд, принялась лить ему
воду на руки, пока он с удовольствием умывался.
– Как водичка? – спросила, голодным взглядом следя за тем, как
прозрачные капли, поблескивающие в полумраке, стекают по его шее на
плечи, грудь и живот...
– Охрененная... – хрипловато заявил этот нахал, привлекая меня к
себе за талию. От его взгляда и этого грязноватого словца, явно не
о предмете нашего разговора высказанного, меня бросило в жар.
– Грубиян, – смогла только выдохнуть ему в губы, прежде чем в
голове окончательно помутилось.
– Иногда, – не то сознался, не то похвастался боевик, избавляясь
от единственной оставшейся тонкотканной преграды между нами...
Ночью я совершенно не выспалась: во-первых, не до этого было,
во-вторых, вставать пришлось ни свет ни заря. А в-третьих, мне
неожиданно приснилась наша беседа с Эн-Джи-Эль. Ничего нового,
просто голограмма во сне, как заведенная, напоминала, что я должна
буду «принять решение», и, когда я проснулась, эта фраза назойливым
комаром зудела в голове, портя все настроение.
Ничего удивительного, что по утру я была тиха, неразговорчива и
часть пути проехала, просто вцепившись в Лика и отчаянно борясь со
сном. В какой-то момент руки мои почти разжались, и я чуть не
съехала вниз. После чего меня в приказном порядке пересадили
вперед, и я смогла пару часиков вполне сносно подремать. И
двусмысленные комментарии на эту тему от самых языкастых членов
отряда сегодня меня совершенно не волновали.