В таком дискурсивном контексте феномен мультикультурализма рассматривается значительно шире, нежели те или иные политические проекты или аксиологические установки. Речь идет о формировании особого типа «социальности» общества, сочетающей векторы плюрализации и консолидации, превращающей социокультурное многообразие в ресурс устойчивого развития.
Современное интернациональное звучание мультикультурализма не снимает необходимости обращения к «национальным школам» в изучении данного феномена. Скорее напротив – подобный ракурс позволяет показать специфику соответствующего проблемно-методологического поля, определить баланс между прагматичными разработками политических проектов в «духе мультикультурализма» и социально-философскими исканиями в области плюралистической парадигмы.
Термин «мультикультурализм» возник в Канаде в 1960-х гг. в контексте поиска политических решений, направленных на интеграцию в рамках бикультурной (англо-французской) страны. Впоследствии здесь же сформировались и классические концепции мультикультурализма, ориентированные на формулу «интеграция без ассимиляции». Такая модель мультикультурализма предполагает легитимацию различных форм культурной инаковости, признание государственными институтами бесплодности ассимиляционной политики. Ее основным идеологом стал Уилл Кимлика, профессор Королевского университета в Кингстоне (Онтарио).
Исследования Кимлики начинались с изучения прав аборигенных народов, в том числе на территориальную автономию, сохранение культурных и религиозных традиций. На основе эмпирического материала Кимлика доказывает, что «из триединства территории, языка и истории вырастает тот культурно-ценностный контекст, который, в свою очередь, формирует индивида»[12]. Поэтому любое государство можно рассматривать как результат и одновременно как инструмент национальной интеграции. Эту тенденцию выражает классическая модель «гражданства как набора общих для всех прав»[13]. Однако Кимлика отмечает, что именно полномасштабная национальная интеграция провоцирует формирование в обществе маргинальных групп населения. Причина такого парадокса заключается в том, что государственная система адаптируется к специфике доминирующей этнокультурной группы, которая тем самым приобретает черты полноценного социетального сообщества (единство коммуникативных, институциональных, нормативных и иных функций). Остальные этнические группы и культурные сообщества оказываются в роли «чужаков» в собственной стране. Задачи мультикультурализма Кимлика видит в решении этой проблемы на путях обеспечения плюралистического единства нации.