»:
Вот кто мои читатели, читатели настоящие, читатели согласно предопределению; что проку от остальных? <…> Остальные – всего лишь человечество <…>. Нужно превзойти человечество силой, высотой души – превзойти его презрением…[125]
В самом акте чтения Ницше услужливо предлагает любому, но не каждому, отождествиться с господами. Отождествление с господами означает осуществляющееся в воображении освобождение от всех общественных, моральных и экономических ограничений, которыми обычно связаны индивиды; отождествление с «остальными» предполагает, что придется прочесть много страниц оскорблений, обращенных на людей, похожих на тебя самого. Неудивительно, что люди самых разных политических убеждений и социальных позиций с большей готовностью распознавали в себе представителей первой категории. Ибо кто же в самом акте своего приватного чтения не найдет у себя те качества, что описывает Ницше, – честность, смелость и великодушие?
Как отметил Уиндихэм Льюис, в этой стратегии есть элемент ярмарочного трюкачества: «Ницше, решивший изображать польского дворянина, с берсерковым безумным блеском в глазах, рекламировал тайны мира и продавал обрадовавшемуся простонародью фиалы с синими чернилами, которые он выдавал за капли подлинной голубой крови. Простолюдины уходили, проглотив его предписания и незамедлительно почувствовав себя благородными»[126]. Если судить по этой формулировке, получается, что читатели Ницше просто слишком доверчивы. Но дело не только в этом. Посмотрим, как тот же феномен в рецепции Ницше описывает Стэнли Розен: «Призыв к высочайшим, наиболее одаренным индивидам, требующий создать радикально новое общество художников-воителей, был выражен с такой риторической силой и с таким уникальным сочетанием откровенности и двусмысленности, что посредственность, глупцы и безумцы получили позволение считать самих себя божественными прообразами высочайшего человека будущего»[127]. Сколько именно людей, которые, прочитав это утверждение, посчитают самих себя «божественными прообразами»? Я думаю, очень немного. Ведь, раскрывая риторическую стратегию Ницше, Розен находит ей новое применение. Сочетание «высочайших, наиболее одаренных индивидов», к которым обращался Ницше, с «посредственностью, глупцами и безумцами», претендующими на то, на что у них нет никаких прав, заставляет читателей дистанцироваться от первой категории и отождествиться с теми «одаренными индивидами», которые, как предполагается, отказались от возможности, предложенной им Ницше. Подобно Льюису, Розен приглашает своих читателей рассмотреть возможность того, что Ницше предназначен лишь для мелких людей, так что быть всего лишь Сверхчеловеком